Обрученная с розой - [36]

Силы были явно неравны. Гарнизон замка, всего несколько человек, не мог оказать им существенной помощи, хотя и поспешил к воротам.

Уорвик выхватил меч, слабо мерцавший в бледном свете дождливого дня.

– Англия и Йорк! – громогласно вскричал он и ринулся в самую гущу врагов.

Он был прирожденным бойцом. Его меч обрушивался на латы противников с сокрушительной силой, и двое из них, не выдержав натиска, почти сразу рухнули с коней. Ричард с тремя рыцарями кинулся ему на подмогу. Забрало шлема заливали струи дождя. Их начали теснить, и вскоре они оказались в глубокой арке ворот. Ричард видел, как пали двое из рыцарей Йорка. Но и противник нес потери. Теперь их оставалось семеро против троих.

Уорвик одной рукой правил конем, другой отражал и наносил удары. Наконец, свалив еще одного ланкастерца, он вырвался на мост, увлекая за собой Эдмунда. Ричард и последний из рыцарей оказались в окружении. Неожиданно рыцарь, отшвырнув меч, навалился разом на двух противников. Между воинами королевы образовался просвет.

– Скачите, ваша светлость! – отчаянно крикнул он Ричарду и захрипел, ибо сразу несколько копий пронзило его.

Ричард дал шпоры коню. Но поздно – кто-то успел на ходу подрезать сухожилия его лошади, и он рухнул вместе с конем на землю.

Не передать всего ужаса, что он испытал тогда. Позор, плен, гибель!..

Однако, заметив, что брат упал, юный Эдмунд вырвал повод своей лошади из руки Уорвика и с криком понесся назад, сшибаясь с воинами Алой Розы. Поступок был так нелеп, что те растерялись и на миг оцепенели.

– Ричард! – вопил Эдмунд, свешиваясь с седла и протягивая брату руки.

Ричард уцепился за него. Рванув на себя Эдмунда, он выдернул его из седла. Мальчик упал, Ричард переступил через него и, прыгнув на коня, галопом понесся прочь. Эдмунд остался у врагов.

Дождь все неистовствовал. Ричард мчался по мокрому полю, еще не понимая, что с ним происходит, и, лишь когда завидел шатры лагеря Белой Розы, немного успокоился.

Остановив коня, он сбросил шлем. Ледяная вода остудила голову, но его тут же вновь обдало жаром. То, что произошло у замка Сендель, явилось ему во всем своем ужасе. У него пересохли губы.

– Господь всемогущий, ради милосердия! – простонал он.

Позор, несмываемый позор! Ежели станет известно, что произошло, он обречен влачить жизнь изгоя. Английское рыцарство… В лучшем случае в него будут тыкать пальцами и зубоскалить, в худшем – забросают камнями. Герб Йорков навеки опозорен, а его имя станет нарицательным для труса и подлеца.

Ричард поднял глаза на шатер отца. Гнев великого Йорка будет страшен. Ричард в оцепенении не трогался с места. Его конь нетерпеливо переступал с ноги на ногу и мотал головой, отфыркиваясь. Наконец что-то заставило Ричарда оглянуться.

Через поле шагом ехал Уорвик. Его белый конь был до седла забрызган грязью. Ричард с ужасом и надеждой глядел на графа. Если Уорвик смолчит… кто может узнать? О солдатах Маргариты он сейчас не думал. Кто станет их слушать? Но Уорвик! Одно его слово – и все кончено.

Ричард машинально провел рукой по луке седла, нащупывая колчан со стрелами. Если сейчас он убьет Уорвика, никто не прознает о его позоре. Но ни стрел, ни арбалета не было. Это же конь Эдмунда! Тогда, вконец отчаявшись, он соскочил с коня и двинулся навстречу Уорвику.

– Сэр Ричард Невиль! – окликнул он графа.

Но Уорвик даже не глянул в его сторону. Он попытался объехать Ричарда, но тот перехватил его лошадь под уздцы.

Сейчас, по прошествии многих лет, Ричарда по-прежнему жег стыд при одном воспоминании о том, как он тогда унизился перед Уорвиком, как молил, как ползал на коленях в грязи, обнимая копыта его коня. Но тогда он думал только об одном – любой ценой заставить графа молчать. Уорвик, который поначалу даже не слушал его, наконец промолвил:

– Встань, Ричард! Тошно смотреть, как ты, словно червь, извиваешься по земле. Я не стану говорить о твоем бесчестии, даю слово. Но не думай, что твои стенания тронули меня. Нет. В моих глазах отныне ты полное ничтожество, трусливый раб, лживо назвавшийся рыцарем. Но я буду молчать, потому что служу дому Йорков и не желаю, чтобы на утреннем солнце их герба лежало такое пятно.[31] К тому же твой отец и братья достойные воины, они не должны пострадать из-за тебя.

Он дал шпоры коню и проскакал мимо Ричарда, обдав его грязью.

С тех пор они не обменялись ни словом. Уорвик сдержал клятву, и о событиях на Сендельском мосту никто не узнал. Правда, доносились какие-то слухи из городских низов, но Ричард, разведав, что их распускает один из уцелевших в той схватке воинов Маргариты, послал разыскать его и уничтожить. После этого водворилась тишина. Однако стоило появиться при дворе Уорвику, как всегда уверенный в себе Ричард просто сникал. Он чувствовал себя скованным по рукам и ногам. Когда же Невиль превратился во врага Йорков, Ричард впервые вздохнул с облегчением, а вскоре мысль о том, что с помощью Анны он сможет подчинить себе Уорвика, начала кружить ему голову. Но оказалось, что Анна знает все, а значит, держит его в руках…

В дверь постучали. На пороге возник Джон Дайтон.

– Милорд, я только что из женского монастыря. Настоятельница сообщила, что Анну Невиль никто не может найти.