Обрученная с розой - [21]

Война Алой и Белой Роз не миновала и шумного замка сэра Грэя. В один из дней он явился в покои своей супруги в полном боевом облачении и возвестил, что покидает ее, дабы сражаться за своего законного короля Генриха Ланкастера.

Элизабет в изумлении всплеснула руками:

– Друг мой, что вы говорите? Я ожидаю родов со дня на день, а вы покидаете меня в столь трудное время.

– Долг прежде всего, – отвечал супруг. – Мое присутствие в замке в то время, когда вы разрешитесь от бремени, вовсе не обязательно. В остальном замок хорошо укреплен, вам нечего опасаться за его стенами. К тому же здесь остаются мои троюродные братья – сэр Хью, сэр Джон и сэр Ро, а также мой шурин. Они позаботятся о вас. Я же отправляюсь на войну.

Фиалковые глаза леди Грэй, казавшиеся еще ярче на ее осунувшемся и подурневшем лице, наполнились слезами.

– Джон, о чем ты говоришь?! Я боюсь, мне страшно! Ведь я могу умереть. Молю тебя – ради всех святых, не покидай меня в эту минуту!

В ответ лорд Грэй разразился патетической речью, из которой следовало, что беременность не болезнь и что дело истинного рыцаря не цепляться за юбку, а обнажить меч за своего сюзерена, когда тот в беде, и что он никогда не простит себе, если не примкнет к войскам Алой Розы, а станет отсиживаться за крепостными стенами. С этим он и отбыл.

А через несколько дней леди Элизабет разрешилась мальчиком. Роды прошли на удивление легко. Ее крепкое, здоровое тело с широкими бедрами и упругим животом было создано для материнства. Быстро оправившись, эта шестнадцатилетняя мать с некоторым удивлением разглядывала красный вопящий комочек, который назывался ее сыном. Она обнаружила в нем сходство с Джоном Грэем, и это ее несколько огорчило. Потому что даже теперь она не испытывала к супругу никаких чувств.

Два месяца прошли спокойно. Леди Элизабет не получала от сэра Джона никаких известий, но это ее не особенно волновало. Она вся погрузилась в хлопоты материнства.

Но однажды ночью замок окружили отряды вооруженных людей. Поднявшись на башню, Элизабет со страхом всматривалась в вереницы горящих факелов, сплетавшихся внизу в причудливые узоры. Из темноты неслись хриплые звуки рога, какие-то голоса от имени герцога Йоркского требовали опустить мост и открыть ворота. Испуганная Элизабет бросилась к родственникам и приятелям мужа, но те лишь разводили руками и говорили о том, что Белая Роза ныне возобладала над Алой и лучше всего не оказывать никакого сопротивления.

В конце концов мост был опущен, и толпы вооруженных до зубов воинов ворвались в замок. Они вели себя как победители. Еще бы, ведь ее супруг сражался за Ланкастера! Воины требовали вина, мяса, по-хозяйски шарили в кладовых замка, хватали все, что пришлось им по душе, срывали со стен гобелены, заворачивая в них серебряные подсвечники и посуду.

Элизабет с ребенком на руках и несколько служанок забились в дальний угол за камином и с ужасом следили, как хозяйничают в доме непрошеные гости. Но в самый разгар бесчинств, когда захмелевшие воины начали требовать, чтобы женщины присоединились к ним, в освещенный колеблющимся светом факелов зал вступила группа людей. Шедший впереди высокий, закованный в сталь рыцарь, оглядевшись по сторонам, громко приказал прекратить грабеж.

Заслышав его голос, Элизабет встрепенулась. А рыцарь, сняв и передав оруженосцу шлем, стремительным движением сорвал стальную чешую, покрывавшую его голову и плечи.

– Доблестные рыцари Белой Розы! – мерно начал он, и его низкий рокочущий голос достиг всех углов обширного зала. – Разве герцогу по сердцу, когда вы грабите тех феодалов, которые по доброй воле впускают его людей в свои владения? Разве не запрещает он творить беззакония в стенах тех, кто признает его власть?

– Но Филип! – воскликнул один из прибывших ранее воинов. – Этот замок принадлежит Джону Грэю, который отчаянно сражался на стороне Маргариты. Пожалуй, не будет ничего худого, если мы поживимся добром врага.

– Отменно сказано, сэр Мэтью, – надвигаясь на говорящего, произнес Филип. – Но слова ваши приличествуют скорее грязному мародеру, чем рыцарю, носящему цепь и шпоры. Вторгнуться среди ночи в жилище женщины и, пользуясь ее беззащитностью, учинить разбой – вполне достойно вашей доблести. Со слабыми воюют только трусливые псы.

Сэр Мэтью с рычанием отшвырнул тюк гобеленов в сторону и обнажил меч.

– Ты ответишь за эти слова, Майсгрейв!

Филип также взялся за оружие.

– Отвечу всем, кто рискнет не подчиниться приказу Ричарда Йоркского и немедленно не покинет замок!

Сверкнули мечи, и воины, прибывшие с Майсгрейвом, встали рядом с рыцарем. Запахло схваткой.

Элизабет не глядя передала сына служанке и сделала несколько шагов вперед. Она не отрываясь глядела на Филипа. С разметавшимися по плечам кудрями, закованный в вороненую сталь, со сверкающим мечом в руке, он казался ей прекрасным, как архангел.

Но кровь не пролилась. То ли сказалось напоминание о приказе Йорка, то ли никто не захотел тягаться со столь искусным воином и его людьми. Мэтью, а следом и остальные воины, побросав награбленное, покинули зал.

Сэр Филип вложил меч в ножны и шагнул к Элизабет.