Обрученная с розой - [11]

Рыцари-бургундцы толпились у северных ворот. Теперь их было четверо, и они были явно обескуражены победой неизвестного им рыцаря. Посоветовавшись, они выслали на арену непобедимого графа Кревкера. Сейчас им нужна была только победа, чтобы хоть как-то умерить пыл англичан.

Зрители, затаив дыхание, следили, кто же выйдет сражаться с бургундцем. Наконец английский рыцарь появился на арене. Это был оксфордширец Саймон Селден. Он считался превосходным бойцом, и недаром его пригласили издалека постоять за добрую старую Англию, невзирая на то, что еще совсем недавно он сражался за Ланкастеров. Но увы! Его, как и многих других, ожидало поражение. И хотя Кревкер пошатнулся в седле от его удара, сам Селден опрокинулся на круп коня, при этом потеряв стремя, а это считалось поражением.

Потом Жак Савойский, Пенсиль де Ривьер, Антуан де Курси и тот же Кревкер красиво, словно играючи, вывели из строя четверку англичан. Зрители приуныли. И хотя они аплодировали воинскому искусству гостей из-за моря, настроение упало. Долгожданный день вместо обещанной радости принес лишь чувство горечи и досады. Поговаривали, что, видно, упал воинский дух в старой Англии, раз не находится того, кто мог бы достойно проучить бургундцев. Впрочем, щадили Майсгрейва, ибо он один сегодня не ударил в грязь лицом. Сэр Филип стоял возле ворот, из которых выезжали его соотечественники. С ног до головы закованный в латы, он напоминал скорее статую из литой стали, нежели существо из плоти и крови. Насколько можно судить о человеке в доспехах, он был неплохо сложен: могучий в плечах, длинноногий, стройный в талии и бедрах. По правилам турнира Майсгрейв мог еще участвовать в состязаниях, и многие возлагали надежды на его выход. И когда рыцарь направился к своему коню и легко, словно не ощущая тяжести доспехов и не касаясь стремени, вскочил в седло, зрители довольно загалдели. Он выехал на ристалище в тот момент, когда у противоположной трибуны гарцевал, трубя в рог, Жак Савойский. На груди у сэра Филипа, дабы не стеснять движений, был подвешен щит с его гербом – парящий орел на лазурном поле. Ветер вздымал его плащ из коричневого бархата.

Герольды, протрубив, провозгласили имена бойцов, и они заняли предназначенные им места. Филипа Майсгрейва подбадривали:

– Покажи ему, Фил, чтоб не слишком зазнавался!

– Хоть ты проучи бургундцев!

– Благослови тебя Господь, голубчик!..

По сигналу рыцари понеслись навстречу друг другу, сшиблись на огромной скорости посередине арены, и вмиг выбитый из седла Жак Савойский кубарем покатился по земле.

Трибуны взорвались восторженными криками. Вторая победа! Бурый Орел великий боец!

Король покосился на супругу. Леди Элизабет улыбалась и хлопала в ладоши. Это выглядело естественным. Но Эдуард знал, какие чувства вызывают в женских сердцах победители, и в душе у него саднило.

Королева мгновенно перехватила взгляд супруга. Она давно научилась улавливать любые оттенки его состояния и теперь по вскользь брошенному взгляду, по изгибу капризных губ определила, что зрелище побед Майсгрейва отнюдь не радует короля. С невозмутимым видом Элизабет обратилась к супругу:

– Возлюбленный повелитель, вы только взгляните, как радуется победе Майсгрейва его жена, леди Мод.

Рукой в длинной перчатке она указала в сторону одной из трибун. Там, среди нарядных дам и девиц, стояла на скамье, чтобы лучше видеть, и бешено рукоплескала кареглазая молодая женщина в остроконечном головном уборе. Кружева обрамляли ее пухлые щеки, а рыжий мех шубки топорщился на животе – леди Мод ждала первенца.

– Не правда ли, я подыскала Филипу очаровательную супругу? – заметила Элизабет.

– Если не ошибаюсь, Майсгрейвы всегда были бедны, а теперь Бурый Орел получил в приданое и земли, и деньги, и породнился с могущественными Перси.

Королева засмеялась.

– Поистине так. Но разве Майсгрейв не заслужил награды? Он храбро сражался за Белую Розу.

Элизабет произнесла все это весело, ровным голосом, и это успокоило Эдуарда, который вновь принялся следить за ристалищем. Однако то, что там происходило, не смогло его порадовать. Казалось, что после каждой победы Майсгрейва бургундцы с новой силой сокрушают лучших из англичан. Король испытывал острое раздражение. Их было пятнадцать, лучших из лучших, тщательно отобранных для турнира. Однако накануне Кревкер, посмеиваясь, сказал, что он со своими соотечественниками готов помериться силами хоть со всей Англией. И хотя бургундцы действительно считались лучшими воинами в Европе, подобного разгрома никто не ожидал. Когда из пятнадцати англичан остались только двое, Эдуард вдруг рассвирепел:

– Клянусь Всевышним, Дик, не кажется ли тебе, что нам самим необходимо облачиться в доспехи и сразиться с бургундцами?

Холодный взгляд Глостера отрезвил его.

– Конечно, воля ваша, мой повелитель. Однако следует помнить, что Кревкер не только искушенный рыцарь, но и тонкий дипломат. Он никогда не решится повергнуть наземь родича и союзника своего герцога. Но, клянусь кровью Христовой, с кем бы я действительно хотел помериться силами, так это с Майсгрейвом. Кто бы мог подумать, Боже правый!.. Взгляните, этот Бурый Орел снова садится в седло!