Обретения - [42]

— Не может быть? Такие зрелые, самостоятельные работы. Впрочем, не в зрелости дело. В отличие от представленных прочих, в этих акварелях есть душа.

Женщина снова улыбнулась, и огонь ее ТАКИХ глаз окончательно растопил сердечный лед бывалого зэка.

(Вот ведь как! Оказывается, не так уж много тепла тому и требовалось.)

— И надо бы заступиться за земляков, но, пожалуй, соглашусь… А вы, судя по всему, человек не здешний? Нет-нет, я не по чемодану сужу. Просто свои сюда редко захаживают. К сожалению.

— Угадали. Вот только этим утром приехал. Из Ленинграда.

— Ленинград?! О, боже! Как же я вам завидую! Эрмитаж, Русский музей, Петропавловка, мосты… Да всё-всё! — Женщина восторженно всплеснула руками.

А следом, с ноткой ревности, уточнила:

— По сравнению с Ленинградом наш городок наверняка показался вам…

— Показался, — поспешил успокоить Барон. — И очень даже. Я, конечно, далеко не все успел увидеть. Но покамест мне все у вас очень нравится.

— Правда?

— Честное благородное.

— Спасибо. Надеюсь, на Балчуге вы побывали?

— А где это?

— Вот здесь.

Женщина указала на аляповато выписанный пейзаж, изображающий высокий холм, густо покрытый ядовито-изумрудной растительностью.

— Мимо этой горушки я точно проходил. Но наверх не поднимался.

— Ну что вы! Это не горушка, а Балчуг! Знаете, некоторые ученые считают, что слово «Балчуг» происходит от славянского «балка» в значении «овраг». Но лично я придерживаюсь другой версии.

Женщина оживилась, раскраснелась, говорила торопливо, словно боялась, что Барон ее перебьет. А он и не думал встревать, откровенно любуясь ее восторженной увлеченностью.

— …Согласно этой версии, «балчуг» ассоциируется с русским словом «балчук» — «рыбный рынок». Которое, в свою очередь, возникло от тюркского «балык» — «рыба». Не случайно у нас, под самым Балчугом, вдоль берега озера тянется Рыбная слобода. Да, а рядом — Шемякина гора. Между прочим, на двух этих естественного происхождения холмах располагались древние городища еще домонгольского и княжеского времён. Представляете?

— С трудом.

— А вы постарайтесь, напрягите воображение. А вот тут вы были?

— Не помню. Боюсь, тоже как-то мимо.

— Ай-ай-ай! — Женщина посмотрела на Барона укоризненно, как на провинившегося школьника. — Придется по итогам сегодняшнего дня поставить вам двойку.

— Виноват. Каюсь. Будем исправлять. Да вот, пожалуй, прямо сейчас и… Это далеко от музея?

— У нас здесь всё недалеко.

— Простите за нескромность, но… А вы не согласились бы выступить в роли экскурсовода? Если, конечно, у вас нет иных планов на сегодняшний вечер.

— Соглашусь, — просто, без традиционной в подобных случаях паузы на удивление, раздумье и кокетство, кивнула женщина.

Словно именно подобного предложения и ждала.

— Меня зовут Ирина.

— Ох! Ради бога, извините, — смущенно спохватился Барон. — Это я должен был представиться первым. Юрий.

Он протянул руку, и Ирина ответила одобряющим рукопожатием.

— Если хотите, можете оставить чемодан внизу. У меня есть свой ключ от входной двери. Так что на обратном пути вы сможете его забрать.

— Да ничего страшного. Я с ним уже сросся.

— Как хотите. Тогда идем?

— С удовольствием.

И двое одномоментно проникнувшихся взаимной симпатией людей направились через музейный зальчик к лестнице, ведущей на выход.

Всё это время наблюдавшая за их разговором очаровательная, тургеневского типажа Любовь спрыгнула с подоконника и двинулась следом. Но в дверях почти лоб в лоб и некстати столкнулась с Влюбленностью.

В случае с «антагонисткой» об очаровательности речи не шло. Длинный, как клюв, нос. Пухлые губы. Сильно выдающийся подбородок и угловатые скулы. Небрежно рассыпанные по плечам спутанные волосы. Большая отвислая грудь… Уродина? Нет, не совсем. Поскольку все вместе составляло страшную притягательность. Короче, Влюбленность походила на стервозную «зажигалку».

— Ты опять здесь?! А ну кыш! — цыкнула на нее Любовь. — Не видишь, занято?!

— Ути-пути, какие мы сегодня нервные. Тоже мне, нашла на кого пыл переводить! Да на этого уголовника хоть Зевс дуть будет — ничего в душе не шевельнется. Разве что пупка пониже.

— Это мы еще посмотрим!

— Да ладно, нагляделись уже. Не далее как в прошлые выходные. В тот раз — Любочка, теперь вот — Ирочка. Неважно, с кем и откель, — лишь бы в постель.

— Не передергивай. Здесь совсем другое.

— Мечты, мечты, где ваша сладость, — насмешливо прищурилась Влюбленность. — А ты, подруга, вообще в курсе, что этот твой Барон — из стремящихся?

— Я твоего жаргона никогда не понимала и знать не хочу.

— Ох, темнота! Разжевываю: он на вора в законе метит. А потому скоро снова сядет. А на зоне ему всяко не до тебя будет. Там из всех любовных развлечений разве что «петухи» да «Дунька Кулакова». А это не то что не твой — даже и не мой профиль. Я, конечно, уважаю смелые эксперименты, но не извращения.

— Пошлая ты. Пошлая и злая.

— А что делать, коли ты всю доброту себе хапнула! Что осталось, то осталось.

— А ты до хорошего еще ни разу никого не доводила. Минимум — нешуточная ссора.

— Так это людишки придумали, что от любви до ненависти один шаг. А вот нашей сестре доподлинно известно, что один шаг — он как раз от влюбленности до ненависти. Вот многие считают, что вроде бы ты — типа Всё. Но без обратной стороны луны, та всего лишь нарисована акварелью на бумаге.