Обретая смысл - [6]

съедаю почти все. Краем глаза замечаю, как Питер смотрит на последние блины, и двигаю

тарелку ему.

– Девушка, у тебя золотое сердце! – радуется он. – Чем ты занимаешься? – Питер

смотрит на меня с любопытством.

– Я занимаюсь маркетингом. Мой папа... – я запнулась, – я и мой дядя совладельцы

крупного маркетингового агентства – «Avery inc», – объясняю ему быстро.– Только папы

больше нет...

– Вау, ты так молода, и уже нашла свое призвание, – Питер смотрит на меня

оценивающе.

– Ну да, – отмахиваюсь я.

– Нет-нет, не надо скромничать. Мы будем рады, если наши сыновья будут знать,

чего они хотят, – он усмехается. – Наш младший, Колин, только начал учится в бизнес-

школе, и не знаю, во что это выльется, – он указывает в окно на улицу, где стоят

несколько молодых людей. – Наш средний – Барри, уже 3 года изучает психологию, и

только Бог знает, что он там делает; Райан, наш старший, сумел пройти до конца. Он

архитектор в «МакЛофлин», – в голосе Питера слышны горделивые нотки.

Не без оснований: если вы ищете хорошего архитектора в Ирландии – то в

«МакЛофлин» собрались лучшие.

– Это здорово, – я слегка улыбаюсь, и мне становится не по себе. Мне кажется,

неправильно улыбаться сейчас.

Оливер понимает мою дилемму и нежно берет мою руку в свою.

– Это нормально, – успокаивает он меня.

Пес вновь подходит ко мне и обнюхивает. Я глажу его, и он кладет голову на мои

колени.

– Ну, Джой, нашел новую подругу? – Оливер похлопывает его по спине, и тот

пыхтит.

– Так, теперь я познакомлю с остатком шумной компании, – Джун указывает в

окно. – Высокий блондин и те рядом с ним, дети Клер и Боба: Джон, Люси и Ами; у

забора Финн – мой и Оливера сын, – поясняет она сияя, а я киваю, хотя сложно соотнести

имена с фигурами на улице.

Смотря туда, замечаю как на улице чудесно.

– Я могу погулять? – перевожу взгляд на Оливера.

– Конечно. Я дам тебе куртку и возьми с собой Джоя. Он сам найдет дорогу домой,

он знает, где стоит еда, – ухмыляется он, и я следую за ним в прихожую.

Моя куртка осталась в машине, припаркованной у больницы, и я радуюсь, что у

Оливера есть одежда для меня.

Он дает мне толстую зимнюю куртку, а Джун протягивает шарф, шапку и перчатки

с норвежским узором, ручной работы.

– Но...

– Без «но», я не хочу, что бы тебе было холодно, – говорит с улыбкой она.

Я выхожу вместе с Джоем на улицу. Здесь холоднее, чем я ожидала. Я

приветственно машу стоящим во дворе, и обхожу вокруг дома, идя по узкой дорожке в

лес.

Джой приносит мне палки и все остальное, что считает пригодными для игр, и

радуется, когда я бросаю их.

Через полчаса я набредаю на скамейку, усаживаюсь на нее и смотрю вдаль. Я вижу

дом Джун и Оливера стоящий в окружении лугов и полей. Из трубы, поднимается дым.

Красота и умиротворение.

– Можно мне сесть? – молодой человек, которого я видела во дворе, стоит рядом со

скамейкой и вопросительно смотрит на меня.

– Конечно, – отвечаю я. Он смахивает снег и садится.

– Ты, Шарлотта, верно?

– Да, я Чарли, а ты? Извини, мне говорили, но слишком много имен, – смотрю на

него виновато.

– Я Финли, сын Джун и Оливера, – объясняет он, – просто, Финн. Кто ты?

– Ах, – я смущенно улыбаюсь, – не знаю, почему твой отец так заботится обо мне.

Он меня совсем не знает. Не то что я не благодарна ему, но эта забота выходит за рамки

обязанностей врача, или нет?

– Мне трудно судить, сначала расскажи мне немного о себе.

– Ну, скажу что все, что со мной происходит просто несправедливо, – я с грустью

смотрю на облака. – Не пойму, почему это происходит со мной?

– Что случилось? – Финн смотрит на меня сочувственно.

– Последние два года были просто адом, – я тяжело вздыхаю. – Сначала внезапно

умерла мама – инсульт; потом, моему брату поставили диагноз – лейкоз, и он умер через

год после мамы; следом ушла бабушка. А позавчера, умер папа. Я не знаю, как с этим

справиться. Все, кого люблю – просто уходят, – смотрю на него в отчаянии, сквозь слезы.

Я не знаю, почему так откровенничаю, но у меня есть неопределенное чувство, что

Финн понимает меня. Мне нужно поговорить с кем-то, иначе я задохнусь от горя.

– Расскажи мне о них. Расскажи мне свои самые любимые воспоминания, – он

ободряюще кивает мне.

– Я помню, когда мне исполнилось четыре, моей бабушке пришла идея испечь мне

на день рождения торт, а коржи сгорели. А она залила их шоколадом, и пришлось все

съесть, – я тихо смеюсь. – Это было скверно. Логан, мой старший брат, мое все. Когда мне

было пятнадцать лет, он учил меня водить, и я зацепила папин автомобиль, а Логан

сказал, что это он. Позже отец признался, что он знал, что Логан меня прикрыл, – я снова

засмеялась. – Мама… Она была всегда такой веселой и очень деятельной. За исключением

готовки. Один раз, она хотела приготовить рождественский ужин. В итоге, мы встречали

Рождество в компании трех славных пожарников и покупной пиццы, – я улыбаюсь, а

Финн громко хохочет. – Ну, а папа – скала. Я только один раз видела его плачущим. Это

было, когда умерла мама. Он приехал ко мне в квартиру, и просто стоял перед дверью в