Обрекающая. Колдун. Последний обряд - [6]

Непосредственная реакция Каблина была типична для любого щенка.

— Так мы ж от нее легко убежим! Она такая старая!

— Тогда она поймет, что мы ее видели.

Марика села и задумалась, зачем бы шаманке за ними следить. Для такой старухи очень тяжелая работа. И ничего разумного на ум не приходило.

— Давай просто притворимся, что мы ее не видели. Пошли!

Они не сделали четырех шагов, как Каблин схватил ее за лапу.

— Марика, там внутри что-то есть!

Марика тоже попыталась ощутить. То чувство, которое помогло обнаружить Пошит, не было надежным. А может быть, очень зависело от того, что ожидаешь найти. Сейчас она искала какого-нибудь большого зверя, прямую физическую опасность. Но ничего такого не почувствовала.

— Ничего я там не чую.

Каблин тихо взвыл от раздражения. Обычно бывало наоборот — Марика пыталась объяснить ему, что она чует, а он оставался к этому слеп.

Зачем Пошит за ними ходит? Она ведь их совсем не любит. И всегда говорит ма про них гадости. Марика еще раз попыталась ощутить старую мету этим своим ненадежным чувством, для которого у нее не было названия.

Чужие мысли хлынули в ее мозг. Она задохнулась, завертелась, отсекла их прочь.

— Каблин!

Братец уставился на вход пещеры, беспокойно пожевывая.

— Чего?

— Я только что… — Она не знала, как назвать. Слов не было — ничего такого раньше не случалось. — Я слышала, как думает Пошит.

— Ты — что?

— Слышала, как она думает. Про нас — про меня. Она меня боится. Она думает, что я вроде ведьмы.

— Что ты несешь?

— Я подумала про Пошит. Зачем она за нами ходит. И я высунулась наружу, как иногда у меня получается, и вдруг я услышала, как она думает. Я была у нее в голове, Каблин. Или она у меня. И мне страшно.

Но Каблин вроде не боялся, чему Марика удивилась. Он только спросил:

— А что она думала?

— Я же тебе сказала. Что я вроде ведьмы. Дьяволица или что-то такое. И она думала уговорить Мудрых, чтобы они…

Тут это впервые дошло до нее по-настоящему.

Пошит так боялась, что хотела, чтобы Марику убили или выгнали из стойбища.

— Каблин, она хочет меня убить. Сейчас она ищет доказательства для ма и для Мудрых.

Особенно для Мудрых. Если они очень захотят, они могут заставить Скилдзян поступить по-своему.

Странный был этот Каблин. Если задача была конкретной, а опасность явной, он мог избавиться от страха и мыслить очень ясно. Только туманная опасность заставляла его сжаться в бездумный комок. Но предложенное им решение для невероятной, как ей все еще казалось, опасности она не приняла.

— Заманим ее на скалу Стапен и спихнем.

Вот так просто он предложил убийство. И всерьез. Каблин не шутил.

Дело в том, что Каблину — и Замберлину — угрожало то же, что и ей. Достаточно быть ее однопометниками, чтобы получить один приговор с Марикой, если Пошит нароет что-нибудь, что представить стае. У них общая преступная кровь. Да и к тому же они мужчины — невелика ценность.

Каблин, слабак из слабаков, слишком сильно среагировал на опасность.

На мгновение Марика даже его чуть-чуть испугалась. Он сказал то, что сказал, и это значило для него не больше, чем прихлопнуть надоедливое насекомое, хотя Пошит была частью их жизни. Шаманка учила их обрядам. В некотором смысле она была ближе родной матери.

— Брось, — сказала Марика. Теперь она почти не сомневалась, что контакт ей почудился. — Мы пришли посмотреть пещеру.

Они были куда ближе, чем осмеливались подходить раньше, и сейчас Каблин шел впереди. Марика протолкнулась мимо него, утверждая свое право первенства. Интересно, что сейчас думает Пошит? Щенят постоянно предупреждали, чтобы не совались к пещере Махен.

Они прошли еще несколько шагов вверх и увидели вход в пещеру, черный, как пустота между звезд, когда нет ни одной луны. Еще два шага — и она припала на ноги и понюхала поток холодного воздуха из тьмы. Он отдавал землей и чуть-чуть мертвечиной.

Каблин присел рядом с ней.

— Не вижу я никакого алтаря, — сказала Марика. — Пещера как пещера.

Каблин произнес еле слышно:

— Там что-то есть, Марика. Оно ни на одно животное не похоже.

Он закрыл глаза и сосредоточился.

Марика тоже закрыла глаза, думая о Пошит.

Тот же внутренний удар гневного, почти сумасшедшего желания добиться наказания Марики за преступление, которого щена даже не понимала! За волной страха хлынули мысли такие отвратительные, что у Марики живот свело. Она отвернулась, и ее хлестнули ощущения из пещеры Махен.

Она вскрикнула.

Каблин схватил ее лапой за пасть.

— Марика! Брось! Что с тобой?

Она не могла вытолкнуть слова. Да, в пещере что-то было. Что-то большое, темное и голодное, голодное в том смысле, которого она вообще не могла воспринять. Это было не из плоти. Это можно было назвать только духом или призраком.

А Каблину было нипочем. Хотя нет. Он тоже испугался, но не потерял самообладания.

Марика вспомнила про Пошит, сидящую на той стороне ручья, с ее непонятной ненавистью и надеждами. И взяла себя в руки.

— Надо выбираться, Каблин. Пока это нас не заметило.

Но Каблин не обратил внимания. Он пошел вперед, шагая, как во сне.

Не гляди на них в это время Пошит, полная черных замыслов, Марика растерялась бы. Но конкретная опасность на другом берегу заставила ее собраться. Она схватила Каблина за лапу, развернула к себе. Он не сопротивлялся. Но и не помогал. До тех пор пока она не довела его до берега ручья, где он перестал смотреть остекленевшими глазами. Он огляделся, не понимая, кто он и что здесь делает.