Обреченный на смерть - [79]

Потянувшись, я взглянула на часы в компьютере. Еще не было и половины восьмого. «Интересно, где сейчас Альварес и чем он занят?» — подумала я, встала, прошлась по кабинету, снова села, но уже через минуту вскочила и опять прошлась по кабинету, только в другом направлении.

Наконец я уселась, решив полностью сосредоточиться на работе, и повернулась к компьютеру. Я сказала Саше, что сама разберусь с кожаным сундуком, и теперь надеялась, что он поможет мне отвлечься от ненужных мыслей, отнимающих силы и время.

Необходимую информацию я нашла довольно быстро. Ее было много. Мягкая и шелковистая кожа обнаруженного в подвале сундука говорила о его качестве, необычайно большие размеры и хорошее состояние заметно выделяли его среди собратьев. По моим подсчетам, его должны были продать за 1750–2000 долларов.

Эрик приехал, когда я заканчивала описание. Он крикнул: «Привет!» — обращаясь ко всем, кто мог бы находиться в этот час на складе. В ответ я прокричала, что сейчас спущусь.

— Привет, Эрик, — сказала я, торопливо сбегая по ступенькам. — Кажется, я не видела тебя целую вечность.

— Ага, и если мы и дальше так будем заняты, тебе придется специально запланировать встречи сотрудников, чтобы мы могли хоть иногда видеться друг с другом.

— Твои слова да Богу в ухо! — рассмеялась я. — Ты готов?

— Да. Осталось только взять деньги и бумаги.

— Я сейчас принесу деньги. Подожди.

Я сходила к сейфу и отсчитала возле него дюжину стодолларовых банкнот. Скоро нам придется заново пополнить запас наличных. Вернувшись в офис, я протянула парню деньги. Он уже хотел запихнуть их в конверт, в котором лежали опись и квитанция, приготовленные Гретчен, но я его остановила:

— Пересчитай, Эрик.

— Да ладно, Джози. Я же знаю, что ты меня не обманешь.

— Верно, но каждый может ошибиться. В том числе и я.

— Ты? Этого не может быть.

— Я польщена, но не откажи мне в одолжении. Всегда пересчитывай деньги. И всегда читай бумаги прежде, чем их подписывать. Я не должна повторять тебе это каждый раз. Когда деньги оказываются у тебя в руках, ответственность за них полностью ложится на тебя. Поэтому относись к этому серьезно.

— Я все понял, — чуть ли не прохныкал Эрик.

— Конечно, но только на словах. А мне важно, чтобы ты усвоил это на деле. Помнишь пословицу «Доверяй, но проверяй»? Вот и следуй ей постоянно. Всегда… даже со мной. Доверяй, но проверяй.

— Хорошо, хорошо. — Преодолев желание закатить глаза, он пересчитал деньги и растянул губы в ухмылке: — Видишь, я знал, что все тип-топ.

— На этот раз да.

— Ну ладно, я понял.

— Тогда отправляйся, — с улыбкой покачала я головой. — Увидимся позже. И не забудь пересчитать проклятых уток!

Из-за того, что мне не терпелось поговорить с Альваресом, все, чем я занималась, казалось мне рутиной. Мне хотелось услышать последние новости. Хотелось узнать детали произошедшего. А вместо этого я оставалась в неведении, дожидаясь ответов и задаваясь новыми вопросами. Меня сжигали любопытство и тревога, и в результате я ни на чем не могла сосредоточиться.

Фред приехал в тот момент, когда я пыталась решить, чем заняться. На нем был серый жилет и черные джинсы. Внешне он выглядел как человек, готовый ко всему, что ему могут поручить, — от бумажной работы в офисе до ползанья на полу, чтобы изучить нижнюю часть шкафа.

— А Саша здесь? — спросил он.

— Еще нет, но думаю, она приедет с минуты на минуту.

Он уселся за выделенный ему стол, и я решила, что сегодня можно съездить поработать в дом Гранта. Саша скоро приедет и сможет поработать за секретаря, а если нет, то у нас есть голосовая почта. Я сказала Фреду, чтобы он не беспокоился о телефоне, дала ему на всякий случай номер своего мобильного и спросила, с какой комнаты мне начать.

Он долго сверялся со своими записями и наконец посоветовал начать с маленькой комнаты наверху, которая использовалась как швейная мастерская. Схватив блокнот и сумку, я уехала.

Макс позвонил, когда я была в дороге.

— Я оставил Альваресу сообщение и спросил, можешь ли ты сказать миссис Кэбот о том, что картины найдены. Он только что мне перезвонил и единственное, что он сказал: «Да». И все.

Я поблагодарила его, и мы сошлись на том, что нам до смерти любопытно, чем занимается Альварес, и главное — с кем.

Подъехав к дому Гранта, я увидела полицейского О'Хару, который несколько дней назад так мужественно сдерживал натиск рассвирепевшей Энди. Он сидел на ступеньке крыльца и курил. Завидев меня, он поднялся, и мы поздоровались.

Через десять минут я уже сидела в швейной мастерской и разглядывала выцветшие фотографии, сложенные в нижнем ящике высокого комода. Среди них мне попалась карточка, на обороте которой было написано: «Мы и Арни Зек, Париж, 1945 год». В бухгалтерских книгах миссис Грант указывалось, что Ренуар, Сезанн и Матисс были куплены у кого-то с инициалами «А.З.». Мне не потребовалось особо напрягать мозговые извилины, чтобы догадаться: передо мной человек, который продал Грантам полотна, украденные у еврейских семей.

Усевшись на пятки, я принялась изучать найденную фотографию. На зернистом черно-белом снимке были запечатлены двое мужчин и женщина, сидящие за столиком возле травяного теннисного корта с выпивкой в руках и с улыбками на устах. Вся троица казалась благополучной и беззаботной. Ни один из мужчин не показался мне знакомым, и я спрашивала себя: если один из них — это мистер Грант, то кто именно?