Обреченный на смерть - [2]

— Итак, — сказала я. — Мы одни. Что случилось?

— Вы были знакомы с Натаниэлем Грантом? — Предложение прозвучало скорее как обвинение, чем как вопрос.

— Была?

— Так да или нет?

— Но почему в прошедшем времени…

— Вы не слышали последние новости?

— Какие?

— Где вы были этим утром?

Его обвинительный тон привел меня в ярость, я ощетинилась, позабыв о своей недавней растерянности и желании узнать, что происходит. Решив прекратить эту игру в кошки-мышки, я уставилась на него, давая понять, что не пророню ни слова, пока он не объяснит, в чем дело.

— Пожалуйста, ответьте на мой вопрос, — тихо попросил он после затянувшейся паузы. Его спокойствие резко контрастировало с охватившим меня волнением. — Где вы были этим утром?

Мне вспомнилась присказка отца, которую он, бывало, ронял, когда отправлялся на трудную деловую встречу: «Лучшая защита — нападение».

— Я не скажу ни слова, пока не узнаю, в чем дело, — отчеканила я.

Альварес, который был примерно на две головы выше меня, шагнул вперед и оказался совсем близко. Подозреваю, он сделал это для того, чтобы напугать меня. И надо признаться, ему удалось достичь своей цели. Я почувствовала, как у меня вспотели ладони. Меня затрясло, впрочем, не столь сильно, чтобы он заметил.

— Утром Натаниэля Гранта убили, — сообщил он.

— Мистера Гранта убили? — переспросила я, не в силах поверить в то, что услышала.

— Да. — Альварес впился в меня взглядом.

Глаза защипало от навернувшихся слез. Тяжело сглотнув, я быстро смахнула слезы рукой.

— Бедный мистер Грант, — пролепетала я. — Как это случилось?

— Я надеялся, что вы поможете мне в этом разобраться.

Я отвернулась, чтобы скрыть слезы, которые все-таки покатились по щекам. Слова комом застряли в горле.

— Кажется, вы неплохо его знали.

Я замотала головой, глотая слезы и вытирая щеки рукой. Зная за собой привычку принимать все близко к сердцу, я давно научилась контролировать свои чувства. Отец всегда говорил мне: «Не важно, что ты чувствуешь, Джози, главное — никому этого не показывать. В бизнесе чем больше ты откроешься, тем больше потеряешь».

И я твердо следовала этому правилу, когда работала в Нью-Йорке на крупный аукционный дом «Фриско», пока не оказалась на месте главного свидетеля обвинения по делу о махинации с ценами, выдвинутого против моего босса. Меня доконал не столько сам процесс, который действительно стоил мне немалых нервов, сколько поведение моих коллег. Меня начали игнорировать даже те, кому я полностью доверяла. Меня избегали, словно я была прокаженной, и очень скоро вынудили уйти из компании. А через месяц не стало отца, и мой мир рухнул.

Хотя я почти оправилась, мне с огромным трудом удавалось сдерживать свои чувства — точнее, я совершенно не могла их контролировать. Я словно превратилась в сплошной комок нервов.

Пытаясь избавиться от неприятных воспоминаний, я встряхнула головой и, взглянув на Альвареса, выдавила улыбку.

— Понимаю, глупо себя так вести. Ведь я практически не знала мистера Гранта. Мы познакомились всего пару недель назад. И поглядите, что со мной творится! — Я вытерла вновь набежавшие слезы. — Просто новость оказалась шокирующей. Он был очень милым человеком.

— Расскажите о нем, — попросил Альварес, прислонившись к бетонной стене.

Я помолчала, соображая, с чего начать.

— Он был похож на Санта-Клауса, как его обычно представляют: такие же борода, живот и жизнерадостность, только он был небольшого роста и слегка усохший.

— Как вы познакомились?

— Он хотел продать часть своей мебели и кое-какие изящные вещицы.

— Ни с того ни с сего?

— Не совсем. Понимаете, его жена умерла около трех месяцев назад. А дом, в котором они жили, огромный. Впрочем, вам это известно. Так вот, мне показалось, он хотел переехать в дом поменьше.

— Ладно, а где вы были этим утром? — с мягкой настойчивостью повторил Альварес.

— Это когда… когда его убили?

— Медэксперты пока устанавливают время смерти.

Я кивнула.

— Я просто не могу поверить… Мистера Гранта убили… Простите… Хорошо… Дайте подумать… — Я вздохнула. — Сюда, — я обвела рукой склад, — я приехала около восьми утра и провозилась здесь примерно до одиннадцати десяти — одиннадцати пятнадцати. Потом я отправилась к мистеру Гранту и была у его дома в половине двенадцатого. Мы договорились с ним о встрече, но дома его не оказалось.

— Как вы это узнали?

— Мне никто не ответил, хотя я долго звонила в дверь. Потом я обошла дом и постучалась на кухню. Я даже заглянула в окна, но ничего не увидела.

— И что вы тогда сделали?

— Я решила, что мистер Грант перепутал день. В его возрасте это не редкость.

Альварес согласно кивнул.

— И что потом?

Я пожала плечами:

— Немного посидела в машине. А без пятнадцати двенадцать снова позвонила в дверь на случай, если в первый раз он просто не услышал. Потом оставила ему сообщение на автоответчике и вернулась на работу. Я собиралась перезвонить ему попозже, потому что не была уверена, что он знает, как пользоваться автоответчиком. — Я улыбнулась сквозь слезы. — Он был прекрасным человеком. Что произошло?

— Мы еще не знаем. А вы?

— Я? Ничего.

— Уверен, что это не так. Вы были с ним знакомы, и вы были у его дома этим утром. Может, будет лучше, если вы проедете со мной в полицейский участок?