Обречённый на любовь - [12]

— Все хорошо, — прошептал Калинов.

Вита зажмурилась: их осветили сзади фонариком.

— Эй, краснокожий, помощь не требуется? — сказал кто-то.

Раздался грубый смех, и тот же голос гнусно выругался. Калинова поощрительно шлепнули по заду, снова заржали.

Виту начало трясти, и он еще сильнее прижал ее к замшелым камням. Боль в ноге стала почти нестерпимой. Не сорвать бы чеку, подумал Калинов. И кто бы мне объяснил, откуда в этом городке замшелые камни?..

Наконец, фонарик погасили, и патруль, зубоскаля и топая тяжеленными армейскими сапожищами, удалился. Калинов перевел дух, выпустил девушку из объятий и сунул стилет в карман.

— Пошли, — прошептала Вита, поправляя юбку.

Они двинулись дальше. Свет так нигде и не зажегся, фонари висели на столбах мрачными темными пятнами, похожие на замерзших нахохлившихся птиц. Подошли к дому Нуартье. Калитка, как и условились вчера, была не заперта. Калинов незаметно оглянулся по сторонам, вытащил стилет и осторожно открыл створку. Вошли. Во дворе почему-то было гораздо темнее, чем на улице, как будто Господь накрыл дом Нуартье капюшоном, спрятав их от всего остального, враждебного мира. Сзади чуть слышно щелкнул запор.

— Роже, — позвал Калинов. — Ты где?

— Да тут я, Орлиное Перо, — послышался за спиной голос Нуартье.

Оглянуться Калинов не успел. Руку со стилетом дернули вверх с такой силой, что она, казалось, сейчас оторвется, и тут же что-то тяжелое ухнуло по затылку. Впрочем, упасть ему не позволили, подхватили с обеих сторон под мышки, но сознание он, по-видимому, на несколько секунд потерял, потому что, когда он пришел в себя, Вита стояла в стороне с поднятыми руками.

Двор был залит светом. Роже Нуартье выпростал из-под тигровой шкуры ручищи и, осклабившись, принялся обыскивать девушку.

— Хороша подруга у Орлиного Пера! — сказал он и тряхнул белым чубом. — Давно я не обыскивал такой аппетитной краснокожей!

Руки Нуартье скользнули вдоль тела Виты, слегка задержались на ее груди. Нуартье зацокал языком, а Калинов закусил губу и напрягся.

— У тебя извращенные аппетиты, Нуартье, — сказал с ухмылкой офицер. Она же рыжая. И тощая как полено.

Нуартье грязно выругался, опустил руки ниже.

— Ого! — воскликнул он, наткнувшись на «зажигалки». — Тут, кажется, подарочек.

Офицер отодвинул его в сторону, достал нож и, сверкая белозубой улыбкой — сама приветливость! — принялся разрезать на Вите юбку. Ткань легко разошлась, сквозь разрез стали видны белые трусики.

— Что-то новенькое, — сказал офицер, взвешивая «зажигалки» на ладони. — Ты молодец, Нуартье!.. Мисс мы пока оставим у тебя, а паренька возьмем с собой. Шериф давно хотел с ним встретиться!.. А рыжую приведешь утром. Вы не против, мисс?

Нуартье с вожделением глядел на «мисс». По затылку Калинова текло липкое и теплое, перед глазами висела плотная багровая занавеска, за руки держали крепко — не вырвешься! Он раскрыл глаза пошире, усилием воли отодвинул в сторону багровую занавеску и посмотрел на Виту.

Что же ты их не поубиваешь, девочка, подумал он. Не спасешь нас?.. Ведь тебе это так просто!

Его взгляд встретился со взглядом Виты, спокойным и пристальным. И в голове перестали бить колокола, и мускулы налились металлом, и Калинов понял, что может перевернуть мир. Запросто — как школьный глобус… А еще он понял, что Вита желает, чтобы он все совершил самостоятельно. Рассчитался с Роже. Покончил с засадой… И ее чтобы спас. Как и положено кавалеру.

Господи, только бы не отказало мое столетнее тело, взмолился он. И напряг мышцы.

Люди, державшие его за руки, так сильно столкнулись головами, что черепа их раскололись. Легким движением Калинов перебросил оба тела через ограду: столь много оказалось сил. Офицер, все еще улыбаясь, пытался достать правой рукой пистолет, в левой у него по-прежнему были «зажигалки».

Зато Нуартье уже стрелял. Лайтинг в его лапах выглядел игрушечным, и он спокойно выпустил в Калинова весь заряд. В упор. С двух ярдов. Но луч отразился и ушел куда-то в небо. Калинов сделал шажок вперед, аккуратненько щелкнул Нуартье по лбу. Голова Роже мотнулась назад; он выронил лайтинг из рук, упал навзничь, дернулся и затих. Тигровая шкура выглядела втоптанным в грязь волшебным цветком, и ее было жаль. Вита смотрела на своего кавалера с восторгом, и имелось в ее взгляде нечто такое, от чего мышцы Калинова прямо-таки переполнились мощью.

Оставался офицерик. Калинов повернулся к нему. Офицерик уже не улыбался. И не пытался достать пистолет. Правой рукой он тянулся к чеке «зажигалки».

— Не трожь! — заорал Калинов. — Полгорода спалишь!

Было поздно. Послышались хлопок и шипение. Физиономия офицерика начала вытягиваться.

И тогда Калинов схватил Виту под мышку и, задержав дыхание, прыгнул вверх, перелетел через ограду, через мостовую и опустился во дворе дома напротив. И снова прыгнул. В прыжке он успел оглянуться.

Из двора Нуартье, стремительно увеличиваясь в объеме, вставало багровое солнце. Было удивительно тихо, только что-то хрипела полузадушенная Вита.

Сзади полыхнуло жаром, и пришлось прыгать и прыгать, все дальше и дальше, и уже не хватало сил на следующий прыжок, и тогда он растянулся у какого-то дома, прямо на брусчатке, и подмял под себя Виту, прикрыв ее телом.