Обреченные - [9]
И он меня услышал. Не так, как я представляла, и не так, как я думала. Иногда мне вообще казалось, что Иллин и Саанан – это одно и то же. Только люди не знают об этом.
Мы шли из города пешком, послушницам храма не давали лошадей – не пристало верхом ездить ниадам. Моран сопровождала меня, как и всегда. Она была единственным моим утешением, и она же мешала мне покончить со всем одним махом. Я боялась, что ее сошлют куда-то или казнят, едва она останется одна. Я даже не могла дать ей свободу. Закон Лассара запрещал освобождать валласских рабов. Их можно было только продать или убить. Но не отпустить. И пока я была жива, никто не трогал мою верную служанку. Даже несмотря на мое положение, люди все еще склоняли передо мной головы и целовали подол моей белой траурной рясы, вознося молитвы. Покаявшаяся ниада, согласная принять постриг, казалась им почти святой. Ровно до той самой минуты, пока Данат Третий не произнес свою речь с балкона храма и не отправил гонцов по всему Нахадасу с вестью о сожжении шеаны и предательницы, которая понесла от врага, которая легла с тем, кто убивал их мужей и сыновей, насиловал их женщин и дочерей. Именно поэтому земля Лассарская проклята. Великий служитель Иллина прекрасно знал, как посеять ненависть в умах фанатиков после того, как ниада отказалась возлежать с ним самим. Но все это будет позже.
Зима бушевала очередным ураганом, который кружил белоснежные смерчи и швырял в лицо ледяные крошки, твердые, как кусочки гранита. Они впивались в щеки, губы, заставляя морщиться от боли и закрывать лицо рукавом тулупа.
- Я говорила вам, моя деса, не стоит сегодня в город идти. Так и простудиться можно. У вас дырявые сапоги и тулупу уже лет двести.
- Это мой народ умирает. У людей в деревне хлеба не будет, если мы не пойдем. У матерей с голоду молоко пропадет.
- Всем бы ваше сердоболие да милосердие, и, того и гляди, войны бы закончились. Только сдается мне, не за этим вы по деревням ходите.
Я шарфом лицо обвязала, стараясь опускать голову, прячась от порывов ветра.
- За этим. Мне больше нечего искать. У меня ничего нет, Моран.
- Смерть вы там ищите. Я ее отражение в ваших глазах вижу.
Я даже не посмотрела на нее, только вперед, на виднеющиеся ворота Храма и мелькающие огоньки в башенках с дозорными. Что толку перечить, если она права? Я жаждала смерти, я ее искала по всем грязным закоулкам перекошенных изб, в пожатиях полуразложившихся несчастных больных, в их глазах, молящих об избавлении от боли.
- Только тот, кто ее ищет, никогда не находит. Смерть, она, как и любовь, приходит без спроса и уносит вашу душу.
- Тогда мне точно больше нечего терять. Души у меня уже нет.
Мы подошли к маленьким воротам с обратной стороны храма, и Моран три раза постучала. Когда мы вошли за ограду, она вдруг схватила меня за запястья поверх перчаток.
- Подождете меня? Несколько минут. Я быстро. Очень-очень быстро.
Я усмехнулась уголком рта, но вопросов не задала. Зачем спрашивать то, что тебе не хотят рассказать?
В хлеву на заднем дворе блеяли овцы, и тихо мычали коровы. Астрелям каждый день приносили молоко и сыр, а в деревнях люди умирали с голоду. Когда-нибудь, если я выберусь отсюда и встречусь с отцом, первое, что я потребую – ввести налог для храмов. И я не я буду – он это сделает. Или же лично заставлю этих жирных тварей раскошелиться.
За высокой каменной оградой из черного обожженного кирпича, ветер не дул так сильно, но он завывал в трубах и путался в знаменах, стонал в железном щите, в который били верховные астраны, извещая о радости или о беде. И посреди всей этой какофонии мне вдруг послышалось, что кто-то стонет. Мучительно, хрипло и очень тихо. Я пошла на звук, оглянувшись по сторонам, пока не уперлась в железную дверь сарая. Дернула на себя, но та оказалась запертой. Стоны из-за двери продолжали доноситься, и я заметила возле дровницы топор с щербатой подгнившей деревянной рукоятью. Взялась, а поднять сил не оказалось. Но я все же сжала его обеими руками и занесла над собой, а потом обрушила на замок. Он тут же раскололся на две части. А я отбросила топор и толкнула дверь. На промерзлом полу сарая корчился и катался от боли гонец, который прибыл с самого Туарна. Я видела по гербам на одежде еще сегодня утром, как он гнал коня во весь опор и рухнул у ступеней храма без сил. Склонилась над ним, хватая его за плечи, чтобы развернуть к себе, и едва мне удалось это сделать, как я тут же в ужасе отпрянула – лицо и руки мужчины были покрыты язвенными рытвинами. Они кровоточили, и по лицу несчастного стекали дорожки сукровицы. Он не просто стонал, он выл от дикой боли. И то, что я видела, было ни на что не похоже. Ни на одну болезнь из всех, что я знала и видела.
- Яд!
Послышался голос надо мной, и я подняла голову, взглянув на Моран, которая склонилась над гонцом, трясущимся в очередном приступе адских страданий.
- Что за яд?
- Скорей всего, баордский. От него нет противоядия.
- И мы ничего не можем сделать? – в отчаянии спросила я, все еще глядя на гербы на плаще несчастного. Туарн…Туарн, который взят Рейном несколько недель назад.
У меня отняли все. Лишили имени, средств к существованию и даже лица, но за все приходит расплата. Я собираюсь отомстить и вернуть самое дорогое, что у меня отобрали. Какой ценой? Это не имеет значения. 18+!
Я — собственность Аднана ибн Кадира, бедуинского шейха. Нет, это не фантастика, это наше время и моя страшная реальность. Безмолвная невольница, у которой отобрали даже имя, я должна попытаться выжить. И никому нет дела до моих мучений и слез, потому что зверю все равно, что чувствует его вещь. Он не умеет любить, он умеет дарить только боль.
На Олю в подъезде нападает компания молодых «отморозков», они пытаются ее изнасиловать и отобрать сумочку. В последний момент ей удается избежать ужасной участи, а через время семнадцатилетняя дочь Оли знакомит мать со своим парнем и та узнает в нем одного из тех самых несостоявшихся насильников. С этого момента вся жизнь Ольги и ее семьи вывернется наизнанку.
Я думала, что ужасы в чужой стране остались позади, а зияющая дыра в сердце будет кровоточить вечно воспоминаниями о недолгом счастье, пока я пытаюсь жить дальше ради своего ребенка… Но однажды прошлое жестоко ворвалось в мою, казалось бы, неприметную жизнь и обрушилось на меня волной невыносимых страданий и чудовищной лжи, возвращая обратно в самый дикий кошмар…
Женя прожила в браке с мужем более двадцати лет. У них три чудесные дочки. Но однажды она узнает о предательстве и измене мужа и они расстаются. Женя изо всех сил пытается строить новую жизнь, пока ей вдруг не звонят из больницы и не просят приехать за Кириллом, который получил травму и ничего не помнит. Что это? Насмешка судьбы или шанс начать все сначала? Ведь Женя по-прежнему любит Кирилла, но прощать его не намерена.Содержит нецензурную брань.
Первая любовь, жажда свободы. Я сбежала. Бросила отца, учебу, подруг и вылетела в Стамбул, чтобы встретиться со своим любимым… Но вместо этого оказалась совсем в другом месте. В самом настоящем пекле без надежды на освобождение и без права на жизнь. Найдет ли меня здесь кто-нибудь? Неизвестно. Меня больше нет. ВНИМАНИЕ! Ремейк серии «Любви за гранью». Могут быть и будут повторения в тексте! Похожий сюжет (параллельная линия с Максом и Дашей)! Похожие диалоги из ЛЗГ и тд. Но именно в этой книге будет новейшая своя линия, в ЛЗГ ее нет, но все же это адаптация.
Он мечтал намыть золота и стать счастливым. Но золото — это жёлтый бес, который всегда обманывает человека. Кацап не стал исключением. Став невольным свидетелем ограбления прииска с убийством начальника артели, он вынужден бежать от преследования бандитов. За ним потянулся шлейф несчастий, жизнь постоянно висела на волосок от смерти. В колонии, куда судьба забросила вольнонаёмным мастером, урки приговорили его на ножи. От неминуемой смерти спасла Родина, отправив на войну в далёкую Монголию. В боях на реке Халхин-Гол он чудом остался жив.
Жизнь подростков отличается: кто-то дружит со своими родителями, кто-то воюет, у кого-то их и вовсе нет, кто-то общительный, кто-то тихоня. Это период, когда человек уже не ребенок, но и не взрослый, период сотворения личности, и у каждого этот переход происходит по-разному: мягко или болезненно. Фахри – подросток с проблемами: в семье, школе, окружении. Но у него есть то, что присуще не всем его – понимание того, что нужно что-то менять, так больше продолжаться не может. Он идет на отчаянный шаг – попросить помощи у взрослого, и не просто у взрослого, а у школьного психолога.
Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.
Дример — устройство, позволяющее видеть осознанные сны, объединившее в себе функционал VR-гаджетов и компьютерных сетей. В условиях энергетического кризиса, корпоратократии и гуманистического регресса, миллиарды людей откажутся от традиционных снов в пользу утопической дримреальности… Но виртуальные оазисы заполонят чудища, боди-хоррор и прочая неконтролируемая скверна, сводящая юзеров с ума. Маркус, Виктор и Алекс оказываются вовлечены в череду загадочных событий, связанных с т. н. аномалией — психокинетическим багом дримреальности.
В Центре Исследования Аномалий, в одной из комнат, никогда не горит свет. Профессор Вяземский знает, что скрывается за ее дверями. И знает, как мало времени осталось у человечества. Удастся ли ему найти способ остановить аномалии, прежде чем они поглотят планету? И как быть, если спасти мир можно только переступив законы человечности?
После неудавшегося Апокалипсиса и изгнания в Ад Сатана забирает с собою Кроули, дабы примерно его наказать — так, как это умеют делать в Аду, — а Азирафаэль не собирается с этим мириться и повышает голос на Господа. Рейтинг за травмы и медицинские манипуляции. Примечание 1: частичное AU относительно финала событий на авиабазе. Примечание 2: частичное AU относительно настоящих причин некоторых канонных событий. Примечание 3: Господь, Она же Всевышний, в этой Вселенной женского рода, а Смерть — мужского.
АННОТАЦИЯ Третья легенда. Страшная, нескончаемая вражда велиаров продолжается, покрывая землю людскими костями, умножая зло до бесконечности мертвыми душами. Тьма уже совсем близко. Наступает и дышит зловонным дыханием, поглощая солнце, оставляя за собой смерть и лед, извращая правду и веру до неузнаваемости. Проклятая ниада низвергнута в бездну грязи и захлебывается в собственной боли, а Безликий рыщет по снегу в поисках правды. А повсюду только смерть да ложь. Тьма ступает черной бездной. Тьма восстанет с Поднебесья. Души мертвых жаждут мести. По степям раздастся крик Всех оставшихся в живых… Черный волк по снегу рыщет В свете мертвенном луны. Он ЕЕ в аду отыщет… Но они обречены…
Гласит вторая легенда о том, что скрестят мечи владыки мира сего из-за женщины с волосами цвета смерти. Содрогнется вера и польется кровь багровыми реками. Ниада-отступница, проклятая родом своим, гонимая, сгорит в огне ненависти и презрения. Никем непрощенная. И гибель теперь сеет всем Безликий убийца. Все чаще в облике зверя появляется. Нет ему покоя. Когда тени ступят на землю, призовут они к Повелителю всех тварей нечистых, слуг его верных, дабы приносили ему в дары души грешные: и женщин, и детей, и молодых, и старых.
Старинная легенда Лассара гласит о том, что когда люди перестанут отличать добро от зла, на землю лють придет страшная. Безликий убийца. Когда восходит луна полная, а собаки во дворе жалобно скулят и воют - запирай окна и двери. Если появился в городе воин в железной маске, знай - не человек это, а сам Саанан в человеческом обличии. И нет у него лица и имени, а все, кто видели его без маски – давно мертвые в сырой земле лежат и только кости обглоданные остались от них. ПрОклятый он. Любви не знает, жалости не ведает.