Обреченность - [13]

Каждый старался хоть на время отгородиться от остального враждебного мира своими узлами и котомками. Поезд шел, неторопливо постукивая вагонными колесами, и постепенно люди успокоились, притихли, понимая, что хоть час, два или десять никуда не надо будет бежать, занимать очереди и материться, размахивая кулаком или наганом. Надо только плотнее прижаться к своему скарбу, чтобы не стащили вагонные воришки, не прихватил, какой-нибудь лихой человек, заметивший, что вещь оставлена без присмотра. В набитом битком вагоне стоял смрад табачного дыма, портянок, лука.

Воздух от ночного испарения скученных, давно не мытых тел был невыносимо удушлив. В открытые окна залетал запах гари, прелой листвы, увядающего лета.

— Ах, Россия, Россия, что ты позволила с собой сделать?

Много лет в России шла непрекращающаяся война, жернова смерти крутились день и ночь, перемалывая новых людей, жизни, судьбы.

Алексей Костенко, бывший командир эскадрона 46й стрелковой дивизии Красной армии, после ранения и контузии, уволился и направлялся в Москву. Он воевал с 1915 года, сначала против немцев, заработав рану от штыка и Георгиевский крест, потом пошел за большевиками. Так получилось, что на жизненном пути ему встретились люди, сумевшие объяснить несправедливость государственного устройства. Они смогли привить ему веру в то, что устоявшийся мир можно переделать, сделать его справедливым и добрым, где не будет войн, не будет несправедливости и нищеты.

Одетый в солдатскую шинель Костенко прикорнул у окна, стараясь уснуть.

Почти напротив расположился мужчина примерно одного с ним возраста, в точно такой же солдатской шинели. Однако ни она, ни неряшливая щетина на его лице не могли скрыть офицерской выправки, интеллигентности лица и чистых рук с тонкими бледными пальцами. «Офицерик», — подумал Костенко. Глядя на него сквозь ресницы, Муренцов подумал то же самое: «Офицер, сейчас, наверное, у красных». Подняв воротник шинели и сунув руки в карманы, Муренцов дремал, чутким ухом прислушиваясь к шуму в вагоне и нащупывая в кармане рукоять револьвера.

Паровоз пронзительно засвистел и резко затормозил. Завизжали тормоза, вагон дернулся и остановился. С верхних полок посыпались мешки, чемоданы. Невдалеке раздались выстрелы, конское ржание. Пассажиры вскочили со своих мест, озирались, прислушивались. Всем было ясно, что ничего хорошего такая остановка не сулит.

«Банда», — подумал Муренцов,взводя в кармане курок револьвера. Поезд несколько раз дернулся, лязгнул буферами и, заскрипев колесами, встал.

В открытое лицо вагона заглянуло бородатое страшное лицо в папахе, выматерившись, вцепилось взглядом в напряженное лицо Костенко. Конь под папахой нервно и зло фыркал, желтая пена с конской морды летела в разные стороны.

Муренцов видел, как со всех сторон поезд стали окружать подводы, послышался крик, женский плач, выстрелы, отборная матерщина. В коридоре вагона показался человек, пару минут назад заглядывавший в окно вагона. В руках у него был ручной пулемет, казавшийся игрушкой. Коридорный проем заслонила его двухметровая медведеобразная фигура, сходство со зверем добавляла мохнатая борода, огромная папаха. За спиной толпились люди с винтовками и обрезами. Человек в мохнатой папахе громко объявил:

— Гражданы свободной России! Поезд временно задерживается частями Освободительной народной армии. Офицеры, жиды и комиссары арестовываются для установления личности. Все трудовые крестьяне после проверки документов могут быть свободны.

Его окружение бросилось потрошить вещи пассажиров. Проверяющие забирали все мало- мальски ценное, сносили все в подводы.

Сумки и котомки полетели в открытые окна.

Пассажиры зашевелились, хватая свои вещи и прижимая их к себе.

Человек с пулеметом пошел по вагону, заглядывая в лица людей. Алексей вжался в угол, натянув на глаза офицерскую фуражку, но это не помогло. Бандит ткнул в его сторону стволом пулемета.

— Хто такой, кажи документы?

Костенко полез за пазуху шинели, морщась под цепким пристальным взглядом

— Это конец... как глупо...

Совсем негромко ударили два выстрела. Револьвер, спрятанный в кармане Муренцова тявкнул совсем не страшно. Но бородач дернулся и ступив шаг вперед, завалился на сидевших на полке людей.

Сергей Муренцов и Костенко вскочили одновременно, карман шинели поручика дымился, в руках был револьвер. Алексей ухватив за ствол пулемета, дернул его на себя. Муренцов несколько раз выстрелил в сторону людей с винтовками и обрезами, бегущих по коридору. Не сговариваясь через окно выскользнули наружу, на них никто не обращал внимания. Мародеры, привыкшие к безнаказанности, тащили в подводы вещи и продукты. Костенко с пулеметом в руках бросился к ближайшей из них. Из оставленного вагона послышались выстрелы, раздались крики:

— Мыкола, Грицько, москали утекли. Ну-ка рубаните их сабелькой! Тщедушный возница с лукавым лисьим личиком и бегающими хитрыми глазками, раскладывающий на телеге узлы, увидев бегущих к нему вооруженных людей, хотел было перекреститься, но подняв руку, внезапно передумал и молча юркнул в канаву. Упав на дно подводы Муренцов схватил вожжи, нахлестывая лошадь и поворачивая в сторону от спешащих к ним навстречу людей. От головного вагона к ним рванулось несколько всадников и, пластаясь, пошли наперерез логом. Мурецов бил лошадь кнутом и помогал себе диким посвистом.