Обреченное начало - [53]

И тут Дени внезапно бросился на отца, пытаясь ударить его. Ошеломленный мсье Летеран схватил его за запястья и, не скрывая слез, держал, пока тот, стараясь высвободиться, кричал:

— Нет, скажи мне! Скажи мне! Что мы сделали?

Мать кинулась на помощь отцу. Дени почувствовал, как мать в рыданиях прижалась лицом к его спине, увидел полные слез глаза отца. Он резко вырвался, не переставая кричать:

— Что мы сделали?! Мы тихо жили в доме… Мы были счастливы, ни у кого ничего не просили, а мне говорят, что все это мерзко! Вы, вы сами придумываете правила и вы же их применяете! Verboten! Verboten! Только они трещат по швам, ваши правила! Расползаются во все стороны! Они заминированы! Achtung Minen! В чем ужас?

— Боже мой, успокойся, — сказал отец, — успокойся!

— А Пьеро? Он входил в ваши правила?! — кричал Дени. — А Пьеро, ты ему дашь первый приз? Я вам больше не верю, понимаешь, не верю больше!!!!! Вы врете! Я знаю, что то, что с нами было, — было чудесно, вот так. Я знаю, что никто не имеет права возмущаться или говорить, что то, что мы сделали, — это ужас! Пьеро подорвался на мине — вот ужас! Вы врете! Все врете!

— Ты сошел с ума! — кричал отец. — Я к этому вообще не имею никакого отношения.

Неожиданно гнев Дени стих. Он долго в молчании по очереди смотрел на родителей, потом пожал плечами и ушел в свою комнату. Проходя мимо отца, он сказал:

— Я видел немецких солдат летом. Я не могу объяснить, но по вашим правилам это будет так: я снимаю с себя гимнастерку, срываю знаки различия и заключаю сепаратный мир.

— Он рехнулся, — всхлипнула мадам Летеран.

Ему не удавалось встретиться с Клод до субботы — его просто не выпускали из дома. Она приходила к нему в четверг, умоляла. Запертый в своей комнате, Дени слышал, как отец выставлял ее за дверь. Он слышал ее шаги на лестнице и изо всех сил колотил в стену.

Клод вернулась на следующий день, и снова та же жестокая комедия. Отец ее оскорблял, а она тщетно умоляла разрешить ей в последний раз увидеть Дени. Он слышал ее шаги на лестнице и изо всех сил колотил в стену.

В день отъезда к нему пришел Прифен — каким-то образом он узнал, что Дени уходит из школы и уезжает в другой город. Дени несколько раз намекнул ему, что неплохо бы навестить сестру Клотильду, мол, она огорчена, что давно не видела Прифена. Он дал Прифену ее адрес на улице Вуду — после возвращения она поселилась в квартире Мадлен.

— Если будет время, — сказал Прифен.

Клод убирала квартиру, когда Прифен позвонил в дверь. Она открыла и растерялась, увидев, с каким удивлением Прифен разглядывает ее платье и прическу.

Она впустила его, усадила в кресло, говорила о больнице, достала шоколад, сунула ему в руки.

Наконец Прифен осмелился поднять глаза и встретиться с ней взглядом, потом снова опустил их и тихо о чем-то спросил. Клод не расслышала, о чем именно, но догадалась, потому что ждала этого вопроса.

— Нет, я отказалась от монашеского сана, — сказала она.

Для чего он явился? Ей хотелось, чтобы он ушел, побыстрее ушел. Потом проскочила догадка. Он мог узнать ее адрес только от Дени.

— Вы видели Дени? — спросила она, сохраняя спокойствие.

— Да, только что. Вы знаете, что он уезжает из города? Я ходил попрощаться с ним.

Ей пришлось как-то занять руки, чтобы собраться — передвинуть вазу, пепельницу, потом поставить их на прежние места.

— Он уезжает на днях? — спросила Клод, стараясь взять безразличный тон.

— Сегодня вечером.

Прифен уже вставал, разочарованный тем, что разговор шел только о Дени. Она попросила его минутку подождать, вскипятила воду, приготовила чай.

— Дени в порядке? — спросила Клод из кухни. — Я его давно не видела.

— В порядке, — сказал Прифен.

С трудом сдерживая себя, Клод вошла в комнату с двумя чашками. Поставила их на маленький столик, попросила Прифена подойти.

— Вот чай, — сказала она. — Жаль, что Дени уезжает. В какой школе он будет учиться?

Она больше не смотрела на Прифена. Она знала, что он обо всем догадался.

Прифен повел себя жестоко, сам того не понимая. Ведь так просто — сказать время отхода поезда, направление. Он встал, улыбнулся, очень по-мужски, с этой бессознательной мужской иронией, помедлил.

— Почему вы прямо не спросите меня, когда уходит поезд?

Держа руки в карманах, Прифен наблюдал, как на лице Клод вспыхивают обида и раздражение.

— Он уезжает в семь часов, — наконец сказал он. — Нужно было сразу спросить меня, вы ведь только об этом и думаете. А может быть, это из-за вас он должен покинуть город?

Прифен выпил чай, поговорил о том о сем, явно забавляясь ее смятением. Он сказал, что Дени едет в пансион в Гренобле. Теперь Клод то и дело поглядывала на часы. Он ушел с иронической усмешкой в глазах, испытывая глупую гордость от того, что причинил ей боль.

Оставшись одна, Клод прислонилась к двери, попыталась помолиться. Не смогла. Потом надела плащ и вышла за дверь. Она медленно бродила по улице, дойдя до конца, переходила на другую сторону, чтобы снова вернуться назад. Погруженная в мысли о их любви, о прошедшем лете, она по нескольку раз проделывала один и то же путь и уже в шесть часов была на вокзале, опустошенная, терзаемая тысячью страхов.