Обреченное королевство - [2]

И наконец, о чудесной обложке Майкла Уэлана. Быть может, кто-то еще не слышал эту историю. Я начал читать фэнтези (вы удивитесь, но вначале я был читателем) много лет назад, подростком, из-за прекрасных обложек Майкла Уэлана. Он обладает уникальной способностью передавать истинную душу книги в живописи. Я всегда знал, что мог бы доверить роман одной из его обложек. Я мечтал когда-нибудь увидеть его рисунок на одной из моих книг, хотя это казалось чем-то недостижимым.

И вот наконец это случилось! Роман, в который я вложил душу и над которым так долго трудился, выходит в свет. Большая честь!

Вступление к «Сокровищнице Штормсвета»

Калак обогнул скалистую гряду и чуть не споткнулся об умирающего громолома. Огромный каменный зверь лежал на боку, выпиравшие из груди отростки, напоминающие ребра, были сломаны и раскрошены. Чудовище походило на скелет с неестественно длинными руками, растущими прямо из гранитных плеч. На треугольном лице глубоко сидели красные маленькие глаза, как будто созданные полыхавшим в глубине камня огнем. Они уже потухли.

Даже после всех этих столетий Калак вздрогнул, увидев громолома так близко. Ладонь чудовища была никак не меньше взрослого человека. Его самого убили такие же руки. Не очень-то приятное воспоминание.

Мало кому приятно вспоминать собственную смерть.

Он обогнул зверя, стараясь более осторожно выбирать дорогу по полю боя. На равнине не было почти ничего, кроме уродливых валунов, окруженных каменными колоннами, и немногочисленных растений. И тел, усеявших землю.

На каменных грядах и курганах остались многочисленные шрамы. Некоторые скалы, рядом с которыми сражались Волноплеты, были разбиты вдребезги. Реже встречались странные впадины в камне — из них вырывались громоломы и вступали в бой.

Многие из повсюду разбросанных тел были человеческими, многие — нет. Кровь смешалась. Красная. Оранжевая. Фиолетовая. Хотя ни одно тело не шевелилось, в воздухе висел звуковой туман — стоны боли и горестный плач. На победные крики не похоже. Над случайно уцелевшими растениями и кучами горящих трупов вились струйки дыма. Горели даже камни. Приносящие Прах поработали на совесть.

Но я выжил, подумал Калак, приложив руку к груди и торопясь на место встречи. На этот раз я действительно выжил.

Было очень опасно. Когда он умирал, его, нечего делать, посылали обратно. И когда он переживал Опустошение, он все равно должен был вернуться. Обратно в то самое место, которого он боялся. Место огня и боли. А что, если бы он решил… не идти?

Опасные мысли, даже предательские. Он прибавил шагу.

Место встречи находилось в тени большой каменной колонны, уходившей высоко в небо. Как и обычно, все десять выбрали его перед сражением. Выжившие должны собраться здесь. Странно, но его ждал только один. Джезриен. Неужели остальные восемь погибли? Возможно. На этот раз битва была яростной, одной из самых кровавых. С каждым разом враг держался все более стойко.

Но нет. Калак, нахмурясь, подошел к основанию колонны. Там гордо стояли семь замечательных Клинков, воткнутых в каменистую землю. Каждый из них являлся произведением искусства — изящная форма, на Клинке вырезаны глифы и узоры. Он узнал их всех. Если бы их хозяева погибли, мечи бы исчезли.

Клинки были страшным оружием, даже более могущественным, чем Клинки Осколков. Они были уникальны. Бесценны. Джезриен стоял вне круга мечей, глядя на восток.

— Джезриен?

Фигура в белом и голубом посмотрела на него. Даже по прошествии столетий Джезриен выглядел молодым человеком, не старше тридцати. Его короткая черная борода осталась чистой и аккуратной, в отличие от когда-то изящной, а сейчас обгоревшей и запачканной кровью одежды. Он повернулся к Калаку, сложив руки за спиной.

— Что случилось, Джезриен? — спросил Калак. — Где остальные?

— Ушли. — Голос Джезриена был спокоен, глубок и величествен. Он сохранил королевские манеры, хотя уже давно не носил корону. Он всегда знал, что делать. Во всяком случае, так казалось. — Можешь назвать это чудом. На этот раз только один из нас погиб.

— Таленел, — сказал Калак. Именно его Клинка он недосчитался.

— Да. Он пал, защищая проход к северной протоке.

Калак кивнул. Таленелу удавалось ввязываться в безнадежные сражения и побеждать в них. Кроме того, он имел дурную привычку умирать по ходу боя. Теперь он опять вернулся туда, где все они находились между Опустошениями. Место кошмаров.

Калак обнаружил, что дрожит. Когда он успел стать слабаком?

— Джезриен, на этот раз я не вернусь. — Прошептав страшные слова, Калак подошел ко второму человеку и схватил его за руку. — Я не могу.

Калак почувствовал, как после признания в нем что-то сломалось. Как долго это продолжится? Столетия пыток, быть может, тысячелетия. Трудно следить за ходом времени. Каждый день огни и крючья вгрызаются в твою плоть. Сжигают кожу на руке, потом жир, потом кости. Он мог чувствовать запах паленого мяса. О Всемогущий, он мог чувствовать его!

— Оставь меч, — сказал Джезриен.

— Что?

Джезриен кивнул на кольцо мечей.

— Я решил подождать тебя. Мы не были уверены, что ты выжил. Но… но мы приняли решение. Пришло время разорвать Клятвенный Договор.