Обреченная - [26]

За этим?

Внутри перемешались предметы из драгоценных металлов, золотые, серебряные и бронзовые: подсвечники, украшения из драгоценных камней, древний кинжал с необычным асимметричным узором, несколько старинных монет. Лайлы забрали с собой почти все фамильные ценности. Интересно, сколько чего они собираются продать во время этого путешествия? Может быть, семейное состояние истощилось даже сильнее, чем я предполагала? Любая вещица из этой шкатулки стоила таких денег, каких я не увижу за всю свою жизнь, но самым ценным тут должно быть то, в чем нуждается Братство. Впрочем, я не могла догадаться почему. Зачем Братству пара подсвечников?

— Вот, — сказала Ирен, вытаскивая изысканную золотую булавку. — Можно приколоть их по обеим сторонам выреза. Будет красиво, правда?

Она сунула булавку мне в руку. Я провела большим пальцем по завиткам старомодного узора. Необыкновенно красивая. Невероятно знакомая.

— Но… их должно быть две. — Ирен обеими руками начала копаться в шкатулке. — Я уверена, что их две. Помню, как мама надевала их на бал два года назад. Где же пара? Неужели ее потеряли?

— Не волнуйтесь вы из-за нее, мисс Ирен. — Во рту у меня пересохло, я с трудом удерживалась, чтобы не дрожать. — Мне кажется, вот эти серьги подойдут вам куда больше. Сапфиры, да?

— А они не слишком вызывающие для утра?

— Нисколько, мисс.

В эту минуту я бы нацепила на Ирен даже диадему, лишь бы выпроводить ее на завтрак. Я больше не могла притворяться и болтать о пустяках. Мне хотелось громко завизжать. Мой давний страх снова поднял голову; оказывается, до сих пор я не знала, что такое гнев. Потому что я вспомнила, где видела эту булавку раньше. Точнее, где видела ее пару.

У моей сестры.

Глава 9

Все утро я выполняла свои обязанности как лунатик, не обращая внимания ни на дурное настроение Хорн, ни на налитые кровью глаза Лейтона, выползшего наконец из своей каюты. Время от времени в голове вспыхивали самые отвратительные мгновения прошедшей ночи — жестокость Михаила, Алек в виде волка, — но теперь к ним добавился и мой собственный ужас.

С минуты, когда я узнала золотую булавку, я оказалась снова в западне, в точности как ночью. На этот раз в западне прошлого.

Четыре года назад я пришла в Морклифф со своей сестрой Дейзи. Она была старше меня на три года и училась в школе. Она очень хотела закончить школу, как и я. Но отцу перепадало все меньше и меньше работы в конюшнях, потому что в моду вошли безлошадные повозки, да еще к нам собиралась переехать бабушка, и денег не хватало. Так что мы протащились три мили по грязной проселочной дороге, ведущей в огромное имение виконта Лайла.

— Это в самом деле просто дом? — шепотом спросила я у Дейзи, когда мы с ней шли к черному ходу, откуда входили слуги и торговцы.

Морклифф был таким громадным, таким великолепным со своими мраморными колоннами, что я решила: это некое подобие церкви. Может быть, большой собор в Солсбери, о котором я много слышала, но никогда не видела.

— Ты уверена?

— Да, здесь живут Лайлы. И если мы сможем тут работать, нам здорово повезет.

Она ободряюще улыбнулась мне. Весенний ветерок раздувал светлые волосы Дейзи, еще более золотистые и кудрявые, чем мои, и я подумала, что она похожа на ангела. Дейзи уже вышла из возраста, в котором девочки впервые начинают работать. Мне исполнилось тринадцать — самый подходящий возраст. Но я ничуть не сомневалась, что Лайлы возьмут на работу в свой дом именно такую хорошенькую и умную девушку, как Дейзи. Наша мать следила, чтобы мы говорили правильно. Она не уставала исправлять наши ошибки, и акцент не так сильно выдавал в нас местных жителей, как в случае с соседями. Я считала, что это главное мое преимущество. И хотя я страшно боялась даже входить в такой шикарный особняк, уж не говоря о том, чтобы в нем работать, мне становилось легче от мысли, что Дейзи рядом. Я не знала, что защита потребуется именно ей.

— Нет! — Малышка Беатрис швырнула через всю детскую серебряную ложку, заляпав передник Хорн яблочным соусом.

Я вовремя увернулась. Беатрис восторженно захихикала. Она уже становилась слишком большой для таких пакостей, но, похоже, никто не стремился ее приструнить. Очень жаль — если девочку окончательно испортят, ее безудержный темперамент превратится в отвратительный характер.

— Ну честное слово! — Лицо Хорн сморщилось в гримасе, сделавшей его похожим на сушеное яблоко. — Не понимаю, почему они не взяли с собой няню!

— Потому что не могут себе этого позволить, — ответил Нед из спальни Лейтона, где чистил ботинки. — Нам еще повезло, что у нас есть каюты, где можно ночевать. Леди Регина вполне могла обвязать нас веревками и тащить за кораблем до самой Америки.

— Не желаю снова слышать эту постыдную сплетню, Нед. — Хорн выпрямилась и приняла самый царственный вид — насколько это вообще возможно с заляпанным яблочным соусом передником. — Лайлы входят в число самых знатных и старинных английских семей.

Нед отозвался:

— А скоро будут входить в число самых бедных.

В любое другое утро я бы с трудом удерживалась от смеха, услышав эту шутку и увидев негодующее лицо Хорн. Но сегодня утром я просто продолжила штопать носки Лейтона, думая не о данных мне поручениях, а о делах давно минувших дней.