Образы детства - [141]
Я коммунист, ответил лагерник.
В тот день Нелли слышала сплошь новые фразы. Подумаешь, костры, безнаказанно горящие в ночи! Да разве они идут в сравнение с человеком, который сам открыто обвинил себя в том, что он, мол, коммунист?
Вот как, сказала мама. Так ведь за одно за это в лагерь, поди, не сажали.
С невольным удивлением Нелли отметила, что лицо этого человека все ж таки способно было измениться. Правда, он уже не мог выразить ни злости, ни недоумения, ни озадаченности, В его распоряжении остались всего-навсего глубинные оттенки усталости. Точно обращаясь к самому себе, без упрека, без особого нажима он проговорил: Где вы все только жили.
Конечно же, Нелли не забыла этих слов, но лишь позднее — спустя годы — они стали для нее чем-то вроде девиза.
Ночевать под открытым небом было холодно. Когда, доев вишни, вы опять сидите в машине, едете обратно в Л., уже почти решившись распрощаться с этим городом, X. рассказывает своей дочери Ленке, как они, пленные, жили в палатках на просторном, отлогом лугу — западнее Эльбы, которую он потом переплыл на лодке, чтобы удрать в родные края,— как им опостылела американская тушенка (есть ее приходилось без хлеба) и как один из пленных каждое утро выходил из своей палатки, поставленной повыше других, и протяжно, с подвывом, кричал на весь лагерь: Не-е-емцы-ы, не-е-емцы-ы. всё-о-о дерьмо-о-о!
X. повторил этот крик, двадцать шесть лет стоявший у него в ушах, а Лутц неожиданно сказал: Не очень-то он и ошибался, надо отдать ему справедливость. X. продолжил рассказ: первый побег кончился неудачей, зато вторая попытка переплыть Эльбу увенчалась успехом, и он поспешил домой, не один день шел, временами батрачил у крестьян — за питание и харчи на дорогу. В пути разжился штатской одеждой — с бору да с со-сенки, на вид совсем был мальчишка. Военные патрули его не задерживали. Так он избежал тягот лагерной голодухи.
Ленка заметила, что обнаруживается все больше случайностей, которые либо должны были, либо не должны были произойти, чтобы ее родители в конце концов повстречались, а там и она сама родилась. Она не знала, как быть: считать ли себя теперь ничтожеством или, наоборот, пупом земли. В сомнительных ситуациях выбирай середину, сказал ее дядя Лутц, того и другого поровну.
На третий день беженский лагерь под Варсовом был распущен. Лишь несколько километров обозы двигались по шоссе, затем военные регулировщики направили их на проселки, ведшие к отдаленным деревням. Именно там беженцы должны были искать себе приют. Господин Фольк, сверившись с картой, бросил клич: Гросмюлен. В Гросмюлене находилась усадьба полкового приятеля господина Фолька, Густава фон Бендова, родовитого мекленбургского аристократа. Бендовы друзей в беде не бросят.
Шарлотта, которая становилась все строптивее, хоть и спросила вслух: А нам-то какое дело до этих Бендовов? — но не могла же она в конце концов скинуть с повозки свои чемоданы да мешок с постелью и остаться посреди леса, на росстанях двух песчаных дорог.
Лисбет и Альфонс Радде считали, надо сказать Фолькам спасибо, что те взяли их с собой.
Вот еще дерьма-то, сказала Шарлотта.
Ее сестрица Лисбет тут же вставила, что она, мол, день ото дня грубеет. Пожалуй, так оно и было. Ведь когда, одолев короткую, километра два всего, но скверную дорогу, окаймленную кустами терна, по обеим сторонам которой тянулись огороженные выгоны, они подъехали к Гросмюлену, когда разглядели приземистые, обветшалые домишки батраков да собак, что с яростным лаем кидались на проволочные стены сооруженной посреди двора псарни, когда увидали и сам замок — мрачное здание, где долго не было никаких признаков жизни, — Шарлотта опять открыла рот и сказала: Ну, родные мои, нас и занесло — прямиком к черту на рога.
Это была чистая правда.
16. СИНДРОМ ВЫЖИВАНИЯ. ДЕРЕВНЯ
Храбрецы по нечаянности.
Безоглядность (отсутствие ретроспективы) как одно из условий выживания, как одна из предпосылок, позволяющих разделить живых и выживших, то есть уцелевших. (X. говорит, в машине воскресным полуднем 11 июля семьдесят первого года, на обратном пути в город Г.: Вы полностью закрыли мне задний вид, куртки у окна надо сложить поаккуратнее. Ну так как, заедем еще разок к вам? — Да, кивнули вы с Лутцем.)
Вопрос из зала: По-вашему, все то, о чем вы пишете, можно преодолеть? Ответ: Нет, нельзя. (Гибель шести миллионов евреев, двадцати мил-лионов советских людей, шести миллионов поляков.)
Но какой же тогда смысл — это дополнительный вопрос — снова и снова ворошить прошлое?
(Синдром выживания: психофизическая картина болезни у людей, подвергнутых экстремальным нагрузкам. Разработано на примере пациентов, которые долгие годы были узниками концлагерей или преследовались властями. Основные симптомы: тяжелые, длительные депрессии с прогрессирующими нарушениями коммуникабельности, состояния страха и тоски, ночные кошмары, чувство вины, расстройство памяти, прогрессирующая боязнь преследования.
Подытоживая свои исследования, врач говорит: Мир живых и мир выживших, уцелевших, бесконечно далеки друг от друга, их разделяют световые или, вернее, теневые годы.)
Криста Вольф — немецкая писательница, действительный член Академии искусств, лауреат литературных премий, широко известна и признана во всем мире.В романе «Медея. Голоса» Криста Вольф по-новому интерпретирует миф о Медее: страстная и мстительная Медея становится в романе жертвой «мужского общества». Жертвой в борьбе между варварской Колхидой и цивилизованным Коринфом.
Открывает августовский номер 2016-го года подборка «Современный немецкий рассказ». Первый — «Лучшие годы» писательницы, литературного критика и журналистки Эльке Хайденрайх. В крайне прохладных отношениях восьмидесятилетней матери и вполне зрелой дочери во время совместной краткой поездки в Италию неожиданно намечается потепление, и оказывается, что мать и дочь роднит общий любовный опыт. Перевод Елены Леенсон.«Зимняя рыба» Грегора Зандера(1968). Не больно-то удачная рыбалка сводит вместе трех одиноких мужчин.
Действие происходит в 1960–1961 гг. в ГДР. Главная героиня, Рита Зейдель, студентка, работавшая во время каникул на вагоностроительном заводе, лежит в больнице после того, как чуть не попала под маневрирующие на путях вагоны. Впоследствии выясняется, что это была попытка самоубийства. В больничной палате, а затем в санатории она вспоминает свою жизнь и то, что привело её к подобному решению.
В сборнике представлены повести и рассказы наиболее талантливых и интересных писательниц ГДР. В золотой фонд литературы ГДР вошли произведения таких писательниц среднего поколения, как Криста Вольф, Ирмтрауд Моргнер, Хельга Кёнигсдорф, Ангела Стахова, Мария Зайдеман, — все они сейчас находятся в зените своих творческих возможностей. Дополнят книгу произведения писательниц, начавших свой творческий путь в 60—70-е годы и получивших заслуженное признание: Ангела Краус, Регина Рёнер, Петра Вернер и другие. Авторы книги пишут о роли и месте женщины в социалистическом обществе, о тех проблемах и задачах, которые встают перед их современницами.
Рассказ из сборника БАРЬЕР. Фантастика-размышления о человеке нового мира.
В книгу вошли лучшие, наиболее характерные образцы новеллы ГДР 1970-х гг., отражающие тематическое и художественное многообразие этого жанра в современной литературе страны. Здесь представлены новеллы таких известных писателей, как А. Зегерс, Э. Штритматтер, Ю. Брезан, Г. Кант, М. В. Шульц, Ф. Фюман, Г. Де Бройн, а также произведения молодых талантливых прозаиков: В. Мюллера, Б. Ширмера, М. Ендришика, А. Стаховой и многих других.В новеллах освещается и недавнее прошлое и сегодняшний день социалистического строительства в ГДР, показываются разнообразные человеческие судьбы и характеры, ярко и убедительно раскрывается богатство духовного мира нового человека социалистического общества.
Сначала мы живем. Затем мы умираем. А что потом, неужели все по новой? А что, если у нас не одна попытка прожить жизнь, а десять тысяч? Десять тысяч попыток, чтобы понять, как же на самом деле жить правильно, постичь мудрость и стать совершенством. У Майло уже было 9995 шансов, и осталось всего пять, чтобы заслужить свое место в бесконечности вселенной. Но все, чего хочет Майло, – навсегда упасть в объятия Смерти (соблазнительной и длинноволосой). Или Сюзи, как он ее называет. Представляете, Смерть является причиной для жизни? И у Майло получится добиться своего, если он разгадает великую космическую головоломку.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.