Образы Будущего. Размышления об откровении Шри Ауробиндо и Матери - [37]

Уже только одного этого, далеко не полного, перечисления грядущих преобразований земного бытия достаточно, чтобы убедить нас, что они не могут совершиться в мгновение ока. На это потребуется много времени, но было бы бессмысленно гадать, сколько именно столетий. В книге Истории Земли должна быть написана новая страница. И не должно быть пропущено ни единой строки, не должно быть отброшено ни единого слова. Было бы несерьезным подсчитывать, сколько столетий – два или двести – нужно для такого дела, ибо основное преобразование следующего эволюционного этапа будет связано со Временем, с тем, как наше измененное в результате этого преобразования сознание будет воспринимать ход Времени, его непрерывность, видеть вечное Будущее.

Но что есть вечное Будущее, как нужно понимать его? Речь идет, прежде всего, об ином сознании, об ином восприятии Времени, направлении его хода, о правомерности допущения, что оно имеет одну единственную структуру. Для нас Время течет от прошлого к будущему. Создания, наделенные памятью, но не предвидением будущего, мы способны осознавать почти одно только прошлое, в малой степени то, что мы называем настоящим, и ничтожно мало нам удается проникнуть в будущее. Наш ум устроен так, что мы воспринимаем объекты окружающего мира отдельно, изолированно друг от друга, последовательно переходя от одного к другому – как в Пространстве, так и во Времени. Однако легко себе представить и иное устройство сознания, которое воспринимает связь вещей и их сущность совсем иначе.

В частности, принцип причинности, управляющий нашим пониманием вселенной (кстати говоря, принцип, которому не подчиняются объекты и процессы уже субатомного порядка) и, как следствие, служащий источником наших представлений о Добре и Зле, о законе воздаяния за все содеянное в жизни и о Судном Дне в Конце Времен, – этот принцип, повторяем, есть в чистом и непосредственном виде результат деятельности наших органов чувств со всем своеобразием их свойств. Однако, эти свойства могут быть изменены, наши органы чувств способны функционировать в ином ритме и с иной интенсивностью, в этом случае мы могли бы уже совсем по-другому воспринимать вселенную и все происходящее в ней, причем как то, так и другое приобрело бы в наших глазах совсем иное значение.

Последовательное восприятие и рассмотрение объектов – физических или каких-либо иных – является, таким образом, неизбежным свойством нашей умственной деятельности, неизбежным для нас, но не единственно возможным вообще для всех форм сознания, будь то планетарного или вселенского масштаба. Иначе говоря, то, что мы называем Временем, есть только один из способов выразить нечто гораздо более значительное и сложное. Те цели, к которым сегодня так спешит Наука, найдут свое выражение в одних лишь научных заключениях и выводах. Но когда мы открываем для себя, что Время, являющееся для нас переживаемой в опыте реальностью и всегда простирающееся по отношению к нашему мгновенному состоянию в двух направлениях («вперед и назад»), есть реальность только для нас, тогда в вопросе о Времени речь должна идти не просто о некой отрасли знания, занимающейся этим предметом, но о всем нашем существе в его отношении ко Времени.

Если Время может быть воспринято и подвергнуто анализу в соответствии с иными нормами, чем те, которыми оперирует земной разум, то из этого вытекает, что все связанное с деятельностью земного, а в конечном рассмотрении, – и космического разума, может изменить свое значение для нас. В качестве одного из ближайших примеров можно указать на такой сформулированный в области разума принцип, согласно которому в некий момент времени мы вынужденно и неизбежно совершаем действия, зависящие от содеянного нами прежде, и соответственным образом должны быть наказаны или вознаграждены как здесь, в этом мире, так и в мире ином (хотя при таком взгляде на вещи непременно должен был существовать и такой момент, точнее, период времени, когда нас еще не было и мы вообще не могли совершать никаких действий, и тогда самое первое, что мы сделали и что должно было определить весь дальнейший ход событий нашей жизни, никоим образом не могло зависеть от нас).

Вера в этот закон составляет основу всякой нашей индивидуальной и коллективной психологии, наших религий, нашей морали и политики. Во любом нашем поступке, чувстве, мысли подспудно присутствует ее слепой голос, указывающий нам, что есть Добро, а что Зло, как будто бы каждое из них было бы само по себе чем-то абсолютным, безусловным, тогда как и то и другое есть не более чем выражение – и притом весьма несовершенное – нашего восприятия Времени.

Однако для всякого, кто сумел развить свое сознание выше такого уровня, голос этот умолкает. Про такого человека говорят, что он достиг освобождения, избавился от кармы. Он становится йогом, пророком, мудрецом, ибо Время для него уже не то, что для обычных людей, он разорвал свои путы. В ходе своей аскезы подвижник погружается в Вечность и Бесконечность, черпая оттуда свет, в котором постепенно – а возможно, и в единый миг – сгорает все, что было отпечатано в памяти, и человек перестает воспринимать ход вещей так, как воспринимал прежде. Или, говоря точнее, всякий ход вещей прекращается для него. Он чувствует, что погружен в Вечность. И все для него освещено светом знания, большего чем просто рассудочное знание, чем чувственные впечатления, светом знания, которое является непосредственным и неопровержимым восприятием иной реальности, что выражается также в естественном для него и совершенно ином, по сравнению с обычными людьми, особом понимании того же окружающего мира.