Образование Литовского государства - [34]

Перейдем к «житиям» Войцеха и Брунона, которые пополняют информацию Вульфстана. Эти источники не раз привлекали к себе внимание ученых, наиболее фундаментальные их исследования принадлежат Г. Фойгту.

Войцех-Адальберт, один из видных католических проповедников, эмиссаров панской курии прибыл в землю пруссов из Польши через Гданьск и погиб в 997 г., видимо, в Помезании. Во всяком случае традиция, восходящая к XIII в., знает там Комору св. Адальберта[431]. Житие сохранилось в двух основных редакциях, принадлежащих перу его младших современников — Брунона (писал в 1004 г.) и Канапария. Несмотря на некоторые расхождения между ними (они выявлены Г. Фойгтом[432]), обе редакции представляют собой типичные произведения католической пропаганды, не лишенные, однако, значительного числа реалий, касающихся не только жизни Адальберта до его отъезда в землю пруссов, но и того, что относится к последним[433].

Отметим сведения, помогающие понять общественный строй древних пруссов. По Канапарию (cap. 28), Войцех со спутниками прибывает на маленький остров, видимо, в устье реки или в заливе, но там собираются «владельцы этого места» и, грозя побоями, прогоняют пришельцев прочь. Позднее, когда они переправились через реку, их встретил «господин селения» (dominus vilae); он повел их в селение (по Брунону (cap. 25) это был «торг, куда собралась шумная толпа народа»), где Войцех сообщил о цели прибытия миссии. Собравшиеся жители, однако, заявили: «Будь доволен, что ты добрался безнаказанно до этого места и как быстрое возвращение даст тебе надежду остаться в живых, так малейшее продвижение вперед — принесет вред и смерть. Нами и всей этой страной, вход в которую мы составляем, повелевает общий закон и одинаковый образ жизни» (communis lex imperat et unus ordo vivendi). Миссионерам, как людям иного «незнакомого закона», грозит смерть.

По Брунону (cap. 25), пруссы так мотивировали свое требование: «Из-за подобных людей, — сказали они, — наша земля не будет приносить урожая, деревья плодов, не родятся новые существа (видимо, скот), а и старые умрут. Убирайтесь из наших пределов» («ex euntes exite de finibus nostris» etc.).

Любопытно и другое дополнение, свидетельствующее, что пруссы-общинники знали еще обычай потока и разграбления: «Тем (вариант — тому) же, которые (который), живя при входе в страну», допустили их пройти до этого места, «они угрожали смертью» и обещали в гневе «их (его) дом поджечь, их (его) владения поделить, их (его) жен и сыновей распродать». Это яркое известие находит себе подтверждение и в Кишпоркском договоре (см. ниже).

По Брунону (cap. 30), Адальберт гибнет от рук одного из «варваров», чей брат «был убит поляками»; он прибыл верхом с отрядом в семь человек. По Канапарию (cap. 29), предводитель убийц Сикко — «жрец и главарь проклятой банды; соответственно своей обязанности, он нанес первые раны» Адальберту. Сообщение о том, что глава дружины был одновременно волхвом, также находит свое подтверждение в позднейших известиях — в русской летописи. Таковы данные «жития» Войцеха-Адальберта.

«Житие» самого Брунона гораздо беднее фактами для нашей темы. Брунон — крупный дипломат XI в., фигура, интересная для изучающего внешнюю политику древней Руси и, в частности, ее отношения с печенегами, Венгрией, Польшей, Германией и папской курией[434]. После поездки к печенегам (1008 г.), пребывания при дворах Владимира Святославича и Болеслава I Храброго (в 1013 г. печенеги воевали против Руси в союзе с Болеславом), он направился в землю пруссов, где и погиб (1009 г.), как впервые отмечено Кведлинбургскими анналами, «в пограничной области Руси и Литвы»[435]. Это могла быть земля ятвягов.

Источники его «жития» точно неизвестны. Распространенное сообщение о смерти Брунона находится в «Житии св. Ромуальда», составленном (около 1037 г.) Петром Дамианом. Законченную форму получило «житие» в пространной редакции конца XI в. (с использованием, быть может, текста 1020 г.), принадлежавшей перу Виберта. Автор ведет речь от имени капеллана, участника миссии. По его сообщению, Брупон прибыл к королю (rех) Нефимеру (Nethimer), который обещал «сделать [его] богатым», если тот откажется от своих убеждений. Однако Брунон прошел испытание огнем и не отказался, тогда король вместе с тремястами своих людей принял христианство и решил передать власть сыну, а себя посвятить вере. В отсутствие Брунона он убил своего младшего брата, который еще жил у него (frater regis cum ipso pariter habitans) за его неверие. Другой брат короля, который жил уже отдельно от него (qui iam a regis erat cohabitatione divisus), велел убить пришедшего к нему Брунона. Король, узнав об этом, хотел было его казнить, но затем решил помолиться, тогда убийцы раскаялись и тоже приняли христианство. Трудно сказать, насколько достоверна эта история[436], хотя понятно, что ятвяжские князья, вполне могли существовать уже в XI в. и враждовать тогда между собой. Триста человек — это семья, дружина и челядь небольшого князька, каких мы позднее встретим не раз.

Итак, перед нами поселения пруссов-земледельцев, сознающих свое единство, применяющих общинные законы и имеющих во главе поселений королей-старейшин, передающих свою власть по наследству; для решения вопроса о судьбе чужеземцев они обращаются к народу, который обсуждает их обращение на торговой площади. Все это перекликается с тем, что сообщал Вульфстан о нравах эстиев, и находит аналогии в актах и хрониках XIII–XIV вв.