Образование Литовского государства - [12]
Летопись восхваляет личные подвиги князей — Даниила, Льва, Василька, их воевод и дворских — Андрея, Якова и др. Гибель же «поганых» язычников не вызывает жалости: от руки князя Льва гибнет ятвяжский князь и «изииде душа его со кровью во ад»[145]. Русские войска разоряли ятвяжские земли: «жьжаху домы их и пленяху села их»; «поймавши же имения их», они «ноидоша пленяюще землю и жгуще», а жителей «онех вяжюще, иныя же ис хвороста (т. е. из лесных осек. — В. П.) ведущоу, — сечахуть я»[146].
Тактика русских дружин обнаруживает сходство с тактикой западноевропейских рыцарей: походы проводятся зимой; нападение совершается по возможности неожиданно, чтобы не дать «знаменья» соседним землям[147]; князья избегают сражений в лесных теснинах; они усиливают отряды стрельцов, иногда даже спешивают дружину[148].
Цели ятвяжских походов на Русь также не вызывают сомнений. Литовские земли находились на ранней стадии феодального развития. У всех народов этот этап истории связан с широкими грабительскими набегами. То же видим и здесь: «беда бо бе в земле Володимерьстей от воеванья Литовьскога и ятвяжского»[149]. Это отнюдь не риторика.
Если, забегая вперед, собрать все упоминания Волынской летописи о литовско-ятвяжских походах и набегах на Западную Русь, то получается следующий ареал: Новогородок — Слоним — Волковыйск — Каменец — Дорогичин — Мельник — Берестье — Камен — Небль — Турийск — Комов — Червень — Луцк — Пересопница — Черниговщина[150] — Брянск — Смоленск — Полоцк — Случек — Копыль — Полесье — Турийск-на-Немане. Сюда надо добавить Пинск, Туров, Рай, Охоже, Бусовну, Ухань. В целом обширнейшая территория длительное время страдала от набегов литовских войск (подробнее об этом см. в третьей части настоящей работы), сопровождавшихся не только разорениями, но и угоном населения[151].
Поскольку с Литвой совладать но удалось, вся тяжесть ответных ударов пришлась на ятвягов. Подчиняя их землю, русские князья брали заложников, строили здесь укрепления, собирали дань: после одного из поражений ятвяги «послаша послы своя и дети своя и дань даша и обещевахоуся работе быти ему (князю Даниилу. — В. П.) и городы рубити в земле своей»; представители русской власти собирали с них дань: «черные куны и бело серебро»[152].
Русские князья старались использовать силы одних народов для покорения других; так, например, они водили отряды половцев на ятвягов[153] и на Литву[154]; привлекали на службу и самих ятвягов, вроде Ящелта (Ящела), служившего в дружине князя Даниила[155] или того храброго «Проусина родом», что сражался в полку князя Владимира[156]. Это подчинение соседних земель представляет собой русский вариант крестовых походов, также освященный церковной идеологией. Ятвягия явилась пограничной территорией, где столкнулись интересы немецкой рыцарской агрессии с интересами Польши и Руси, которые старались завладеть важной в военно-политическом отношении землей. Результат этого столкновения известен: ятвяги были истреблены, а большая часть их земли попала под власть Ордена.
Сведения нашей летописи представляют интерес и для характеристики некоторых сторон жизни ятвягов, их общественного и политического строя, а также и для истории русско-прусских отношений. Летопись неоднократно упоминает пруссов, в частности, вармов[157] и бартов[158] (притом она почему-то отличает ятвягов и даже бартов от пруссов[159]). Печальная судьба небольшого мужественного народа, раздавленного соседними феодальными государствами, скупыми штрихами рисуется на страницах нашей летописи.
Обширны и разнообразны данные летописи по истории Литвы. В своде князя Даниила находим драгоценное известие о литовско-русском договоре 1219 г.[160] Этому договору предшествовали частые совместные литовско-ятвяжские набеги на Русь; об одном из них летопись упоминает: «Литва же и ятвязе воеваху и повоева же Турийск и около Комова, оли до Червеня и бишася у ворот Червенских и застава бе в Оуханях»[161].
Договор на время стабилизировал мирные отношения, но отнюдь не приостановил набегов дружин отдельных литовских князей. В своде Даниила Романовича находим запись о походе против князя Аишьвно Рушковича (от слов: «Придоша Литва» и т. д. до слов: «богу помогающим им»[162]), совершившего набег на Пересопницу. Там же читалась запись о походе князей Даниила и Василько и их дворского Якова против дружины Лингевина — Лековния (Лонъкогвени, Лонъкгвени), который не без поддержки из Пинска нападал на окрестности Мельника (запись начинается словами: «Воеваша Литва около Мелнице» и т. д. до слов: «бысть радость велика во Пиньске граде»[163]),
В своде князя Даниила и приписках к нему сохранились содержательные повествования о политической борьбе в Литве, сопровождавшей установление монархии — единовластия Миндовга. К этому сюжету относится текст, идущий от слов: «В то же лето изгна Миндог» и т. д. до слов: «Данилу же гнев имеющю на не»
