Образ жизни - [30]
Шрифт
Интервал
В одно мгновенье молча перебрал.
И показалось мне, что рядом с братом
Я в Бога верить с той минуты стал.
И чай кипел, и оживала Тора.
Потрескивала старая плита,
И холодом несло из коридора;
А за окном снег русский пролетал.
О, надо ж было столько жить в разлуке —
В столпотвореньи бестолковых дней,
Чтоб в первый раз два брата-друга
Так смаковали слово «иудей».
И если б на исходе дня застала
Меня за чаем даже смерть сама, —
Я, кроме Нарвы, повидал немало.
И что теперь мне грешных дней сума?!
17
Сколько пролито крови и слёз
На российских пространствах!
Где решится еврейский вопрос?
На Ордынке, в посольстве голландском.
Пусть гадают в высоком Кремле,
Как нас хоть на прощанье ограбить.
Где решится вопрос на Земле?
За ордынской оградой.
Вот последняя эта стена,
А за ней иудейские дали.
Отбирает гражданство страна —
Остальное давно отобрали.
Расставания сладко-горьки —
От Одессы до Владивостока.
Оставайтесь, вожди-игроки.
Но — до срока…
Капитан, ты не стой у дверей —
Видишь: очередь нынче большая.
Даже тот, кто по деду еврей,
Уезжает.
Крыльев свист, перестуки колёс
Звуки эти народу привычны.
Разрешился еврейский вопрос —
На Ордынке столичной.
18
Вот тебе и новости,
Вот тебе урок:
Где-то в Хайфской области —
Псковский говорок.
Ровно в полдевятого
Стартовала ввысь
Скрипка из Саратова.
В Тель-Авив катись!
Так — товарец бросовый:
В этом нет беды.
Жаль — отдали Бродского,
Мать его туды!
С кафедр математики
И от прочих дел
Вундеркинды-мальчики —
В Гарвард, за предел.
Что они — не кормлены?
Сечены мечом?
Ладно, мы их формулу —
Гаечным ключом.
Ключ скрипичный хиленький —
Иудейский зной.
Есть на каждый ихненький —
Ключик разводной.
Из Херсона двинули
И с реки Ловать
В путь-дорогу длинную —
Счастья попытать.
19
Ещё пока не позабыты
Друзья неповторимых лет.
Ворота в прошлое забиты —
В грядущее калитки нет.
Все старые деревья пали.
А новые когда взойдут?
Смыт горизонт. Исчезли дали.
Толпа молчит — Мессию ждут.
Вот грянет гром. Вот дождь прольётся.
Вот снизойдут на нас снега.
Ну а покуда, так сдаётся, —
Земля разъята и нага.
В следах разрухи и отравы —
Лишь красный прах и чёрный прах…
Когда ещё пробьются травы
На грешных душах и костях!
20
Заварю я к полуночи чаю,
Выпью чуть, как праведный еврей,
Я последний Новый год встречаю
На солёной Родине своей.
И когда осядет чёрной пылью
Старый год за узеньким окном,
Всё, что за спиною, станет былью,
Отгоревшим светом и огнём.
Только пепел серый оседает
На кострище старом. И в груди.
Новый год дорогой осеняет,
Новою весною впереди.
Всё забыть? Оставить только имя.
О прошедшем думать и молчать.
Следующий год в Иерусалиме,
Видно, мне назначено встречать.
Где мне взять ещё немного силы,
Чтоб продлить остаток скудных дней?
Ничего не жаль мне. Лишь могилу,
Лишь могилу матери моей.
21
Как хорошо на белом свете жить,
И самому судьбу свою вершить.
Вдвойне прекрасней, втрое веселей
Считать всю Землю Родиной своей.
Нет выше Бога в мире никого,
Нет краше неба в мире ничего.
И ты, и я — от Бога одного.
Мы вместе все — из племени Людей:
Христианин, баптист и иудей.
И кроме Бога — горняя звезда,
И кроме неба — вечная вода.
Но выше Бога — в мире никого,
Но краше неба — в мире ничего.
И ты, и я — от Бога одного.
У нас у всех — один всеобщий враг,
От колыбели и до Божьих врат.
Мы гости — это надо разуметь —
Здесь, на Земле. А общий недруг — смерть,
И между, кроме Бога, — никого,
И дальше, кроме неба, — ничего.
И ты, и я — от Бога одного.
Пожар уже — на тверди и в морях,
Армагедон уже идёт в мирах:
В пустынях, в городах, в горах — везде.
И даже на летящей к нам звезде.
Кто с нами? Кроме Бога — никого,
Что с нами? Кроме неба — ничего.
И ты, и я — от Бога одного.
Леитраот, Россия! Вспоминай
Меня. Я улетаю на Синай.
Идёт к концу двадцатый горький век,
О брате мой единый — Человек!
Мы с Богом. Кроме Бога — никого.
Мы с небом. Кроме неба — ничего.
И ты, и я — от Бога одного.
Большой Исход. К Святой Земле — Исход.
Туда, откуда и пошёл Народ.
Туда плывём сегодня и летим.
Неотвратим Исход. Неотвратим!
Мы с небом. Кроме неба — ничего.
По воле Бога — больше никого.
И ты, и я от Бога одного.
1990–1991 гг.
Вместо эпилога
Отплытие
Без сомнений всяких,
И на всё готовый,
Выбираю якорь,
Отдаю швартовы.
Подоспели сроки —
Истина святая.
Небо на востоке
Ясное. Светает.
Ветер выпью залпом,
Поплюю в ладони.
Нам туда — на запад.
Солнце нас догонит.
Палуба поката,
И волна отвесна.
Этим и богата
Жизнь, и интересна.
День не перегонишь,
Тень не отодвинешь.
Если флаг уронишь,
То в пучине сгинешь.
Не беру сегодня
Я назад ни слова.
Точка. Якорь поднят,
Отданы швартовы.
Остров Света
Сам требую себя к ответу,
И сам одолеваю боль.
Мои владенья — Остров Света;
Я здесь — хозяин и король.
Я и в паденьи, как в полёте —
Хоть в никуда…
И посему
Я никому не подотчётен,
Не должен больше никому.
Я, пилигрим морской пустыни,
На острове своём плыву.
Долги возвращены.
Отныне
На кровные свои живу.
Раздумьями душа согрета,
И ночью ясно здесь, как днём,
Мои владенья — Остров Света;
Не одиноко мне на нём.