Образ мюзик-холла в неовикторианском романе - [18]
Наутро после первой ночи, проведенной в доме Дианы, Нэн сравнивает спальню с театральными подмостками: «Ночью комната казалось такой же далекой от реальности, как театральные подмостки; свет лампы, тени, немыслимо яркие краски и ароматы – среди всего этого мы словно бы получили свободу не быть собой, а вернее, как актеры, выйти за пределы своего «я»» [43][7, c. 316].
Как и Нэн, Диана Летаби – «театральный» персонаж. Ее жизнь – театр, в котором она – одновременно и исполнительница ролей, и режиссер. Британская актриса Анна Чанселлор, сыгравшая роль Дианы Летаби в телевизионной экранизации романа, так описывает свою героиню: «Диана одержима властью; она – пример редкого для XIX столетия типа независимой женщины. Также следует подчеркнуть, что она очень богата, так что ей не приходится зависеть от кого-либо – она может выбирать любую жизненную стратегию, и она выбирает ту, которая нарушает принятые правила и запреты» [14].
Затем актриса отмечает, что образ Дианы вовсе не так однозначен, как может показаться на первый взгляд – это образ с «двойным дном»; образ человека, который за жестокостью и властностью скрывает внутренний надлом [14].
О том, чем вызван и какого рода был этот внутренний надлом, можно лишь догадываться. О прошлом Дианы в романе не говорится ни слова, но писательница тщательно стимулирует воображение читателей, побуждая их додумывать то, о чем не сказано в тексте. Это – своего рода утонченная литературная игра, тест на знание викторианской классики: чем больше мы читали романов второй половины XIX века, тем более интересные (и одновременно близкие к реальности) версии прошлого Дианы Летаби мы можем придумать.
Исходные данные для этой игры такие: Диана – богатая вдова, ведущая двойную жизнь; с помощью денег и безупречных манер (а также ценой щедрой благотворительности) она успешно конструирует свой респектабельный образ в глазах «общества», втайне презирая это общество всей душой. Интимная жизнь героини скрыта от посторонних глаз, тщательно срежиссирована и декорирована согласно вкусам самой Дианы. И вот здесь открывается большой простор для догадок и домыслов. Вполне возможно, что, как и Нэн, выходя на панель, мстила таким образом Китти и Уолтеру за их предательство, Диана своим разнузданным, развратным (по меркам викторианской морали) поведением мстит за то, что ей пришлось в своем время пережить и о чем не говорится в романе. Ее поведение – явный вызов общественным устоям, надругательство над всем тем, что было священно для «добропорядочных» викторианцев, и можно предположить, что именно от этих устоев Диана в свое время пострадала.
Показательно, что в доме Дианы нет ни одного портрета ее покойного мужа, мистера Летаби («Мужа она, догадываюсь, не любила: ни обручального, ни траурного кольца она не надевала, и во всем большом и красивом доме не нашлось места для хотя бы одного портрета мистера Летаби»[44] [7, c. 323]), и тот факт, что Диана бездетна (при том, что в викторианскую эпоху многодетные семьи были нормой) говорит о том, что супруги нечасто занимались сексом (если вообще им занимались). Почему Диана вышла замуж – был ли это брак по расчету или по воле строгих родителей, которые, возможно, заметили «отклонения» в натуре своей дочери и поспешили выдать ее замуж? Или же это было соглашение, удобное для обеих сторон? (В викторианскую эпоху в высшем сословии нередки были случаи такого «брака по договоренности», когда оба супруга были гомосексуальны и вступали в брак для прикрытия). Была ли Диана когда-нибудь по-настоящему влюблена, было ли ее сердце разбито? Информации об этом в романе нет, но все это подразумевается, и автор настойчиво подталкивает читателя к фантазиям на эту тему.
Встреча Нэн с Дианой не случайна – они обе стремятся к одному и тому же, и их страсть, их сексуальность сближает их. Он как бы отражают друг в друге худшие или самые потаенные стороны своих натур. И – что важнее всего – им обеим близка концепция жизни (и – ýже – сексуальных отношений) как театральной постановки или ролевой игры. До определенного момента Нэн завораживает отведенная ей в доме Дианы роль, равно как пленяют костюмы и декорации.
Сцена изгнания Нэн и служанки Зены из дома Дианы так же театральна, как и остальные эпизоды с участием этих героинь. Данный фрагмент более всего напоминает разгул пьяной публики в дешевом мюзик-холле – Сара Уотерс выстраивает здесь зеркальные отношения со сценой, случившейся ранее, когда Нэн выступала на сцене в паре с Китти. В одном из не самых фешенебельных залов пьяный разбушевавшийся зритель обзывает Китти и Нэн «розовыми», после чего вся разгоряченная толпа освистывает актрис. Изгнание Нэн и Зены происходит во время роскошного приема по случаю сорокалетия Дианы Летаби, и гостьи Дианы – дамы из высшего сословия – ведут себя в качестве свидетельниц драматической сцены как безродная толпа в партере дешевого театра: никто не думает ни о чувствах девушек, ни о чувствах хозяйки дома; всем хочется лишь усилить и без того острые ощущения от разыгравшейся на их глазах драмы.
Мы с вами, уважаемый читатель, люди образованные и потому знаем, что привидений не существует. Нельзя же вот так взять и признаться: кто-то крадет у нас пуговицы. Подвывает ночью под окном и скрипит в шкафу. Делает губами такой звук, как будто из бутылки вынимают пробку. Хуже того: кто-то съедает наши пирожные! Вы наверняка сами помните подобные случаи: вот только что они (пирожные) были — и вдруг нет. Ну, и кто это сделал? Герцог Веллингтонский? Но в этой книге вы, наконец, найдете правдивое изложение дел.
Представьте себе небольшой европейский городок. Кое-кто вообще считает его крошечным. А все-таки, какая ни есть, европейская столица. Жизнь в городке так и бурлит.Бурными событиями город обязан, конечно, трамваю. Вот в вагон входит Безработный – как обычно, недоволен правительством. Вот Бабуля – тоже, как всегда, везет своего внука Школьника на урок музыки. А вот интеллигентный Фотограф и – а это важнее всего! – Мадам. В неизменном синем кепи и с кульком печенья в руках. У нее – ну, разумеется, как всегда! А вы как думали? – приключилась очередная душераздирающая драма.А трамвай номер десять всегда ходит точно по расписанию.
Можно ли назвать «жемчужиной» отель, перестроенный из бывшей радиостанции? Конечно, нельзя! Это место лучше всего назвать так: «Снежный ком». Его обитатели никогда не покидают своих комнат, пугают соседей непристойными выходками, которые оказываются последствиями домашней алхимии, воюют за права женщин в соседней лавке и в целом прекрасно живут, доводя друг друга до бешенства. С истинно швейцарской терпимостью к чужим странностям.
Однажды вечером сэр Гарри отправился… нет, это был сэр Эндрю. Или, может быть, сэр Роберт? Одним словом, трое закадычных друзей (не говоря уже о Коте Томасе с его закадычным другом Кренделем) встретились, как обычно, в своем любимом кафе “Рога и бубенцы”. Жизнь здесь бьет ключом: Можно ли встретить собственного двойника? Что означает сон сэра Роберта? Почему, черт побери, на сэре Эндрю надета розовая маска?! Перед вами трое закадычных друзей в поисках идентичности. Такова традиция. Ведь настоящий джентльмен никогда не нарушает традиций!
Веселые истории в картинках про серьезных писателей. Юмористические версии: как создавались произведения классиков. Откуда авторы черпали вдохновение. Что их сподвигнуло… ну, или отодвигнуло. Те, кто в курсе дела, могут легкомысленно веселиться, а те, кто нет – если, например, это школьники, зевающие на уроках литературы – не менее легкомысленно поинтересоваться, откуда дровишки, откуда ветер дует и ноги растут. В обоих случаях читатель нескучно проведет время, освежит старые знания и, может быть, даже захочет получить новые.
Одна балерина засветила в глаз другой балерине. Она нечаянно. Вот вы не верите, а зря. А один писатель с голоду бросился писать порнографию, но вышла какая-то ерунда. А один строитель вообще ка-ак с лесов навернется! Страшно не везет некоторым. Но знаете, что? Когда у нас случается катастрофа, мы ругаем ее и проклинаем. И даже не подозреваем, что эта катастрофа, возможно, фантик, в который завернуто что-нибудь полезное. И если вы давно мечтаете, как бы изменить свою жизнь, не ругайте свою неприятность, а кричите: «Ура! Ура!».
В новой книге известного слависта, профессора Евгения Костина из Вильнюса исследуются малоизученные стороны эстетики А. С. Пушкина, становление его исторических, философских взглядов, особенности религиозного сознания, своеобразие художественного хронотопа, смысл полемики с П. Я. Чаадаевым об историческом пути России, его место в развитии русской культуры и продолжающееся влияние на жизнь современного российского общества.
В статье анализируется одна из ключевых характеристик поэтики научной фантастики американской Новой волны — «приключения духа» в иллюзорном, неподлинном мире.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.