Образ мюзик-холла в неовикторианском романе - [14]
Действие романа разворачивается в конце 1880-х годов; главной героиней (от лица которой ведется повествование) является Нэнси (Нэн) Астли – девушка из приморского городка Уитстейбл. Ее родители содержат устричный ресторанчик на побережье, и до определенного момента жизнь Нэнси и ее сестры Элис сводится, в основном, к работе в ресторане родителей. Среди развлечений, которые изредка позволяет себе семейство Астли – посещение мюзик-холла. Один из таких визитов положит начало новой жизни главной героини.
О любви Нэнси к мюзик-холлу говорится буквально на первых страницах романа: героиня представляет читателю своих родных, а затем описывает себя – как ничем не примечательную девицу, чьи «гладкие бесцветные волосы вечно лезут в глаза, губы шевелятся, повторяя какую-нибудь песенку от уличного певца или из мюзик-холла»[29] [7, c. 10]. Затем мы узнаем, что Нэнси с сестрой Элис были завсегдатаями «Кентерберийского варьете».
Однако до определенного момента два мира – сказочный, далекий мир мюзик-холла и реальный мир приморского городка – в сознании Нэн существуют отдельно друг от друга. Мюзик-холл – это возможность отдохнуть, развлечься, отключиться от повседневных забот, но настоящая жизнь протекает за стенами театрального зала: «Уитстейбл представлялся мне целым миром, зал Астли – моей страной, устричный дух – средой, в которой я существую»[30] [7, c. 11]. Далее героиня признает, что «за восемнадцать лет ни разу не усомнилась в своей любви к устрицам, и склонности мои и виды на будущее ограничивались пределами отцовской кухни»[31] [7, c. 11].
В начале романа Сара Уотерс старательно подчеркивает эту «внеположность» героини по отношению к театру: Нэнси там – очарованный странник, чужак; то, что позволяется видеть ей – лишь верхушка айсберга, основание которого открывается только посвященным. Интересно, что для обозначения этой «чужести» героини миру театра Сара Уотерс использует ту же физическую деталь, что и П. Акройд – руки. У Лиззи, напомню, руки были слишком большие и красные, исколотые иглой – больше подходящие мужчине-рабочему, нежели девушке. Нэн же, впервые встретившись с Китти за кулисами, боится, что запах рыбы, въевшийся в ее руки, отпугнет актрису. Чем явственнее это ощущение «отчужденности» на первых этапах знакомства Нэн с мюзик-холлом, тем сильнее будет потрясение героини, когда произойдет ее полное вовлечение в театральный мир.
Описания зала и постановок в «Кентерберийском варьете», а затем – и на лондонских подмостках, демонстрируют отличное знакомство автора с предметом и более всего напоминают ожившие рисунки, гравюры, фотографии и афиши второй половины XIX века. Так, Нэнси на первых порах очарована «шикарным», как ей кажется, залом мюзик-холла в Кентербери; позже, когда она сама станет выступать на лучших столичных сценах, она будет вспоминать свое восхищение провинциальным залом с иронией: «Здание было маленькое и, как я подозреваю, довольно запущенное, но в воспоминаниях я вижу его глазами прежней устричной торговки: стены в зеркалах, малиновые плюшевые сиденья, гипсовые золоченые купидоны, парившие над занавесом. Подобно нашему устричному ресторану, оно имело особенный запах (теперь мне известно, что все мюзик-холлы пахнут одинаково): запах дерева, грима, пива, газа, табака, масла для волос – всего вместе. Девушкой я любила этот запах безотчетно; позднее я узнала, как описывают его менеджеры и артисты: аромат смеха, благоухание аплодисментов»[32] [7, c. 13].
Описания представлений в мюзик-холле также весьма наглядны – словно ожившие картинки викторианских времен: «Мюзик-холл был заведением старомодным и, как было принято в 1880-х годах, имел ведущего. Это был, разумеется, сам Трикки; он сидел за столиком между партером и оркестром и объявлял номера, призывал к порядку разошедшихся зрителей, провозглашал здравицы в честь королевы. На голове цилиндр, в руках молоток (ни разу не видела ведущего без молотка), перед носом кружка портера. На столике у него стояла свеча; пока на сцене шли выступления, она горела, в антрактах и после концерта ее гасили»[33] [7, c. 18].
Итак, к тому моменту, когда в жизни Нэнси Астли происходит судьбоносное событие – встреча с актрисой Китти Батлер, героиня уже является «компетентным» зрителем мюзик-холла. Это важно подчеркнуть: потрясением для Нэн становится не сам по себе факт посещения театра (как было с героиней П. Акройда – Лиззи с Болотной), но именно выступление актрисы, играющей мужскую роль и особенно – те чувства, которые в связи с этим выступлением Нэн ощутила – впервые в жизни: «Я невольно открыла глаза – распахнула их шире, – подняла голову. Жара, вялость – все было забыто. Темноту на голой сцене прорезал лишь один розоватый луч, падавший на девушку, самую удивительную, – я поняла это с первого взгляда! – какую я когда-либо видела <…> Одета она была в костюм, прекрасный мужской костюм своего размера, с блестящими шелковыми манжетами и лацканами. В петлице красовалась роза, из кармана свешивались бледно-лиловые перчатки. Под жилетом сияла белизной крахмальная сорочка со стоячим воротничком высотой в два дюйма. На шее белоснежный галстук-бабочка, на голове – цилиндр. Когда певица, приветствуя публику веселым «Хелло», сорвала его с головы, под ним оказалась превосходная стрижка»
Мы с вами, уважаемый читатель, люди образованные и потому знаем, что привидений не существует. Нельзя же вот так взять и признаться: кто-то крадет у нас пуговицы. Подвывает ночью под окном и скрипит в шкафу. Делает губами такой звук, как будто из бутылки вынимают пробку. Хуже того: кто-то съедает наши пирожные! Вы наверняка сами помните подобные случаи: вот только что они (пирожные) были — и вдруг нет. Ну, и кто это сделал? Герцог Веллингтонский? Но в этой книге вы, наконец, найдете правдивое изложение дел.
Представьте себе небольшой европейский городок. Кое-кто вообще считает его крошечным. А все-таки, какая ни есть, европейская столица. Жизнь в городке так и бурлит.Бурными событиями город обязан, конечно, трамваю. Вот в вагон входит Безработный – как обычно, недоволен правительством. Вот Бабуля – тоже, как всегда, везет своего внука Школьника на урок музыки. А вот интеллигентный Фотограф и – а это важнее всего! – Мадам. В неизменном синем кепи и с кульком печенья в руках. У нее – ну, разумеется, как всегда! А вы как думали? – приключилась очередная душераздирающая драма.А трамвай номер десять всегда ходит точно по расписанию.
Можно ли назвать «жемчужиной» отель, перестроенный из бывшей радиостанции? Конечно, нельзя! Это место лучше всего назвать так: «Снежный ком». Его обитатели никогда не покидают своих комнат, пугают соседей непристойными выходками, которые оказываются последствиями домашней алхимии, воюют за права женщин в соседней лавке и в целом прекрасно живут, доводя друг друга до бешенства. С истинно швейцарской терпимостью к чужим странностям.
Однажды вечером сэр Гарри отправился… нет, это был сэр Эндрю. Или, может быть, сэр Роберт? Одним словом, трое закадычных друзей (не говоря уже о Коте Томасе с его закадычным другом Кренделем) встретились, как обычно, в своем любимом кафе “Рога и бубенцы”. Жизнь здесь бьет ключом: Можно ли встретить собственного двойника? Что означает сон сэра Роберта? Почему, черт побери, на сэре Эндрю надета розовая маска?! Перед вами трое закадычных друзей в поисках идентичности. Такова традиция. Ведь настоящий джентльмен никогда не нарушает традиций!
Веселые истории в картинках про серьезных писателей. Юмористические версии: как создавались произведения классиков. Откуда авторы черпали вдохновение. Что их сподвигнуло… ну, или отодвигнуло. Те, кто в курсе дела, могут легкомысленно веселиться, а те, кто нет – если, например, это школьники, зевающие на уроках литературы – не менее легкомысленно поинтересоваться, откуда дровишки, откуда ветер дует и ноги растут. В обоих случаях читатель нескучно проведет время, освежит старые знания и, может быть, даже захочет получить новые.
Одна балерина засветила в глаз другой балерине. Она нечаянно. Вот вы не верите, а зря. А один писатель с голоду бросился писать порнографию, но вышла какая-то ерунда. А один строитель вообще ка-ак с лесов навернется! Страшно не везет некоторым. Но знаете, что? Когда у нас случается катастрофа, мы ругаем ее и проклинаем. И даже не подозреваем, что эта катастрофа, возможно, фантик, в который завернуто что-нибудь полезное. И если вы давно мечтаете, как бы изменить свою жизнь, не ругайте свою неприятность, а кричите: «Ура! Ура!».
В новой книге известного слависта, профессора Евгения Костина из Вильнюса исследуются малоизученные стороны эстетики А. С. Пушкина, становление его исторических, философских взглядов, особенности религиозного сознания, своеобразие художественного хронотопа, смысл полемики с П. Я. Чаадаевым об историческом пути России, его место в развитии русской культуры и продолжающееся влияние на жизнь современного российского общества.
В статье анализируется одна из ключевых характеристик поэтики научной фантастики американской Новой волны — «приключения духа» в иллюзорном, неподлинном мире.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.