Обратный отсчет для Пальмиры - [4]

– Вот этого тебе вообще знать не следует. И рассказывать никому тоже, – покачал с сожалением головой капитан. – Прощай!..

Но что-то помешало ему нажать на спусковой крючок, видимо, интуиция сработала. Он отвел пистолет и посмотрел в глаза пленника. В этих глазах не было страха, отчаяния, а лишь злое сожаление и досада.

– Слушай, ты чего такой бесстрашный? – удивился Котов. – Бессмертный, что ли?

– Кому и когда умереть, решают не люди, – усмехнулся пленник. – Но не стоит торопить этот момент. Ты здесь командир? Мне нужно тебе что-то важное сказать.

– Кто ты такой? – нахмурился капитан.

– Этого я сказать не могу. Но я вам не враг! Я специально шел сюда, потому что понял, что атаковали не простые солдаты, а теперь вижу, что не зря так подумал. Информация попадет по назначению.

– Ну, валяй! – убирая пистолет в кобуру, сказал Котов.

– Я не знаю, насколько это срочно и важно. Но мой друг заплатил за эти сведения жизнью.

– Ну-ну, не набивай цену. Говори!

– В Пальмире руководство ДАИШ[1] организовало мощное минирование. Пострадают не только жилые кварталы, но и памятники истории и культуры.

– Большая новость, – холодно отозвался Котов. – Я поражен. Дальше.

– Вы не понимаете, – начал горячиться пленник, – я не имею в виду то, что огромная территория просто заминирована, что там понатыканы фугасы, установлены растяжки, противопехотные мины и всякая другая ерунда.

– Ерунда? – вскинул брови капитан. – Во всем мире такого рода варварская ерунда уносит жизни тысяч мирных жителей, которые к конфликтам как раз никакого отношения не имеют.

– Вот и я о том же, командир. Там все серьезнее.

– Хорошо, – пожал Котов плечами. – Пойдешь с нами и в спокойной обстановке расскажешь, что там уж такого необычного наминировали.

– Нет, командир, я не могу с вами идти, – запротестовал пленник.

– Ну, что, – не выдержал старший лейтенант Белов, – спеленать его и волоком? Заболтались мы тут, а время идет. Этот парень нам явно зубы заговаривает, резину тянет.

– Да что же вы тупые такие! – взорвался вдруг пленник и завернул такую матерную композицию с кавказским акцентом, что на него с восхищенным изумлением обернулись все спецназовцы на позиции. – Я вам русским языком говорю, что в Пальмире что-то минировали целенаправленно, чтобы потом, когда приедут российские саперы и займутся спасением исторического наследия мирового значения, взорвать все сразу… И жилые кварталы захватить! Мы не сумели узнать подробности, но я могу хотя бы предупредить. Там копали, много копали и прятали. Там не все можно найти современными средствами.

– Кто ты такой? – хмуро спросил Котов, подходя к пленнику и садясь напротив него на камень.

– Это неважно, командир, – дернул головой кавказец. – Ты профессионал, ты должен понимать цену такому предупреждению.

– Должен. Только ты ничего не сказал. И ты правда думаешь, что я тебя отпущу?

– Поверь, брат, – устало проговорил пленник. – У нас с тобой одна большая родина. Только ты родился на равнине, я в горах. Но у нас одно солнце, одна идея, одна родина. Ты выполняешь свой долг, я – свой, по-другому. Если я не вернусь, значит, другие мои братья погибли здесь напрасно. Поверь мне, командир. И предупреди своих, что Пальмиру разминировать нужно крайне осторожно. Я думаю, что там устроили какую-то грандиозную минную ловушку. Наверняка есть точка, откуда все это можно взорвать. Это какой-то минный узел, что-то по принципу минного заграждения. И наверняка есть пульт управления. Если ты понимаешь немножко в этих вещах, командир, то знаешь, что мину можно взорвать лишь сигналом с небольшого расстояния или со спутника, но это уже другой уровень.

– Где примерно расположен предполагаемый пульт?

– Не знаю.

– Какие территории предполагаются к уничтожению?

– Не знаю.

– Кто из полевых командиров, какие группировки в этом участвовали?

– Не знаю.

– И что мне с тобой делать? – вздохнул Котов. – Пришел, нарассказывал сказок и хочешь уйти. Ты хоть представляешь себе такого представителя силовых структур или спецслужб, кто тебя в подобной ситуации отпустил бы?

– Да, – кивнул пленник, – представляю. Свои отпустят.

Котов сидел и молча смотрел прямо перед собой, взвешивая то, что сказал пленник. Белов поймал взгляд командира, показал на наручные часы и в сторону, где сейчас находились машины группы, готовые к прорыву. Котов кивнул своему заместителю и стал смотреть, как Белов командует по коммуникатору. Вот спецназовцы, оставшиеся у пикапов, получили приказ. Расселись по машинам, в кузов каждого пикапа взобрались по два человека, развернули пулеметы. Заработали моторы, и три машины вынырнули из зарослей, где были замаскированы, и понеслись в сторону пригородов.

Они должны были пройти по бездорожью в пятистах метрах от ближайшей позиции боевиков. Достаточное расстояние, чтобы их не успели разглядеть и расстрелять. Немного рискованное предприятие, но иного выхода нет. Ребята знают приказ, что, если одну машину подобьют, то они обязаны будут ее взорвать вместе с остатками снаряжения, чтобы никто не смог идентифицировать остатки с принадлежностью к российской армии.

Звуков моторов было не слышно, но пленник вскинул голову и стал смотреть в ту сторону, где сейчас должны были нестись машины спецназовцев. Вот раздались отдельные выстрелы… пулеметная дробь далеко рассыпалась по равнине. Затем тишина, выстрелов больше не слышно. Белов посмотрел на командира и кивнул с еле заметной улыбкой. Значит, прорвались. Ну, и отлично. Теперь надо решать с этим. Ребята отошли в сторону, все поняли знак командира оставить их вдвоем с пленником.