Обратные адреса - [10]

Недавно Зоя Ивановна говорила, что продолжать учебу нужно в школе-интернате, что с будущей зимы я смогу поступить сразу в пятый или даже в шестой класс, а там останется всего два года. А с восемью классами, говорила она, можно ехать в город в педагогическое училище.

На мое счастье, в этот день отец с Ачо не приехали. И среди ночи, когда тетушка Халерха, по обыкновению укрывшись оленьей шкурой, спала непробудным сном, я, крадучись, выскользнула из юрты, быстро собрала в упряжку собак и пустилась в неблизкий путь.

Дул попутный ветер, и собаки бежали быстро. Сытые, давно не бывавшие в разгоне, они, кажется, сами были рады, что предстояла дорога.

Сижу, свесив ноги с нарты, держу на коленях остол и поглядываю на небо: ярко горят звезды, не затуманило бы их. Если небо начнет хмуриться жди перемены погоды. А зимой если перемена, то к пурге!

От одной этой мысли меня бросило в жар, и, пересилив волнение, протянула остол вдоль спины вожака, чтобы несся шибче.

Конечно, у страха глаза велики, однако предчувствие не обмануло меня. Я была уже на половине пути, как в тундре неожиданно все стало меняться: небо затянуло туманом, молодой месяц скрылся, звезды все разом погасли, и перед глазами закружились вихри колючего снега.

Я спрыгнула с нарты, ухватилась за поворотный шест и побежала за упряжкой. Пробежав немного, оступилась, выронила из рук шест и не успела ухватиться за него снова, упряжка умчалась вперед. Если не догоню ее, останусь одна-одинешенька, пурга заметет меня, что и следов никто не отыщет. И я изо всех сил стала звать вожака: "Хубо! Хубо!" И представьте себе, он услышал мой крик.

Догнав нарту, я с разбегу повалилась на нее и несколько минут лежала лицом вниз, а когда пришла в себя, увидала, что собаки зарываются в снег.

Я знала, что, пока не кончится пурга, они не тронутся с места, и сама решила укрыться. Выбрала большой сугроб, прижалась спиной, натянула капюшон малицы и лежу ни жива ни мертва. Тут меня начало заносить снегом. Чувствую, тяжесть давит на спину, и, чтобы освободиться, задвигала плечами. Сразу стало полегче.

"Раз в пургу родилась, суждено мне в пургу и погибнуть, от судьбы не уйдешь".

Лежу и жду своего конца. Вскоре так разморило, что стало клонить ко сну.

Я проснулась, когда уже рассвело. Выбралась из-под снега, огляделась вокруг и глазам своим не поверила: тихо, безветренно и солнце всходит. Не успела сделать несколько шагов, как ощутила такую острую боль в ногах, что защемило сердце. Неужели отморозила? Пока не поздно, нужно растереть снегом, и только взялась стягивать торбаса - они ни в какую, будто к ногам примерзли. И от обиды заплакала и сквозь слезы не сразу заметила, как из-под огромного сугроба вылезает мой вожак Хубо и за ним остальные собаки.

В полдень приехала в поселок - и новая беда: сошла с нарты, а идти не могу.

Хорошо, что прибежал Аркадий Маркович и на руках унес в помещение. Не успела я слова сказать, а он уже положил меня на кушетку, разрезал перочинным ножом торбаса и принялся растирать мне спиртом ноги.

- Девочка моя, как это тебя пустили одну в такой дальний путь? спросил он. - Видно же было, что собирается пурга. Она и у нас бушевала всю ночь.

- Я убежала от родных. - И, с трудом сдерживая слезы, все рассказала, - Аркадий Маркович, миленький, если отец с Халерхой приедут за мной, не отдавайте меня, спрячьте где-нибудь...

- И не буду никуда прятать, - решительно заявил он. - На твоей стороне закон, по которому до восемнадцати лет никому не разрешается вступать в брак. А тебе, Тыгрина, по-моему, шестнадцать?

- Да, шестнадцать зим...

- Вот видишь, закон на твоей стороне. А теперь, девочка, выпей чаю и спи себе на здоровье.

И что бы вы думали? Через три дня приехал за мной отец, но не с Халерхой, а с самим Ачо. Аркадий Маркович, конечно, не пустил их ко мне, посадил на кухне и по-доброму, тихо, без крика начал втолковывать им, какое их ждет по суду наказание за нарушение советского закона о браке. А в заключение разрешил отцу пройти повидаться со мной. Но отец не пошел, сказал, что стыдно ему мне в глаза смотреть.

- Если бы не Халерха, никогда бы не стал продавать свою дочь в жены старому человеку.

- Вот и передайте своей жене наш разговор, объясните, что поступили с дочерью худо...

- Поговорю, конечно, больше не захочет! - в сердцах пообещал отец.

Аркадий Маркович понял, какую выволочку получит от него Халерха.

Как и говорила Зоя Ивановна - она, кстати, вскоре приехала узнать, что со мной, - я была зачислена в пятый класс. Училась я на круглые пятерки, и, когда через три зимы окончила школу, Аркадий Маркович решил направить меня в Николаевск-на-Амуре в Училище народов Севера. Он уже бумаги отправил туда, и в середине августа я должна была поехать.

Но тут Аркадий Маркович заболел; у него и прежде бывали приступы удушья, а на этот раз такой сильный, что в помещении ему не хватало воздуха и его уложили на дворе. Но и здесь учитель с трудом переводил дыхание, а однажды ночью ему стало совсем плохо, думала, не доживет до утра.

Вызванный из района врач установил у него двустороннее воспаление легких, отягощенное бронхиальной астмой, и что воздух тундры ему вреден.