Обратной дороги нет - [147]
Он видел уже это. Волны, ветер и огонек. Раз, два, три — вспышка, раз, два, три — вспышка.
Если огонек не исчезнет, значит, не галлюцинация. Соболев делает сто гребков по направлению к огню. Мигает. Еще сто. Мигает. И для полной проверки еще сотню. Мигает.
Неужели маяк? Может быть, он вернулся к первому острову?
Постой, но ведь он погасил тот маяк. Значит, берег? Или другой остров?
И снова крохотная надежда.
Он плыл среди островов, разделенных салмой. В этом проливе властвовали течения, подчиняющиеся сложным законам гидродинамики. Его путь кажется ему прямым, на самом деле это замысловатая волнистая линия, синусоида. Приливное течение подтянуло его к северу, приблизило к острову с маяком. Отлив заставил отойти на юг. Он борется с течением, отталкивающим шлюпку от маяка. Течение не быстрое, но могучее. Тягаться с ним впору только здоровому, сильному человеку.
Маяк будто играл Соболевым, удаляясь с той же скоростью, с какой двигалась шлюпка. Но прежде, чем отказаться от новой надежды, он должен убедиться, что маяка не существует. Не будет же остров отступать вечно, Рано или поздно он настигнет маяк. Он будет упрям.
Кто кого?..
— Ты же не куришь! — Левенчук ловко вскрыл пачку «Беломорканала», достал из коробочки ватный фильтр, аккуратно, специальной костяной палочкой забил в мундштук. — Может, лучше чаю горячего?
— Я только одну. — Крамцов простоял час на палубе «Шексны» и теперь не мог унять противную мелкую дрожь.
— Ну что ж. Одну так одну. — Левенчук протянул папиросу.
Алексей чуть затянулся, горький горячий дым защипал гортань.
— Вот скажи, Марк Львович, почему так получается? Часто хочет человек сделать, как лучше, хочет искренне, от всей души. А выходит, наоборот, только вред принес… Обидно, нелепо.
— Ты о жилете, что ли?..
— Да нет. Меня эта мысль давно мучит. Примеров тому много. Да хотя бы и с жилетом. Хорошо, капитан на своем настоял, узнали, что был Иван на острове… А я себе простить не могу. Сколько времени зря потеряли!..
Крамцов скомкал папиросу пальцем, не ощущая ожога, затушил тлеющую табачную крошку. Бросил в открытый иллюминатор, через который влетали в каюту фонтанчики соленых брызг.
«Шексна», забрав на рассвете у мыса Тинского поисковую группу Крамцова, стремилась навстречу «Онеге». Все суда пароходства, военные катера, вызванные на помощь с далекой морской базы, с разных сторон шли теперь в район, указанный Завьяловым. Они окружали акваторию плотным, сплошным, все более сужающимся кольцом. Суда должны были идти на расстоянии прямой зрительной связи друг с другом. В центре кольца — маленькая оранжевая шлюпка. В ней — Соболев.
Вверху патрулировали вертолеты, самолеты ЛИ-2.
— Шестьдесят пять часов он в море. Шестьдесят пять… — повторил Левенчук. — Понимаешь, Алеша, есть четкая официальная медицинская инструкция: человек, попавший в холодные воды северных морей, может продержаться не более часа. Это самый крепкий! Помощь должна быть немедленной, понимаешь?
— Ну и что? — спросил Крамцов.
— Как что? Есть физиологический барьер. Его не в силах преодолеть человек. Есть крайняя степень выносливости. Давай смотреть на вещи трезво.
— Ну и что?
— В сорок втором мы подбирали моряков с английского транспорта. Спустя сорок минут после торпедирования. Человек пятнадцать вытащили из воды. Но когда пришли в порт, ни один из них уже не дышал.
— Ну и что?
— Мы должны приготовить себя к худшему, Алеша!
— Ерунда! — сказал Крамцов убежденно. — Иван выдержит.
Соболев перестал грести, попробовал вытянуть ноги. Ниже пояса тело словно парализовано, потеряло чувствительность.
Боль в груди усилилась. Казалось, кто-то безжалостно сжимал ему ребра, не давал дышать. Боль сверлила затылок острыми иглами. Иван стиснул челюсти, чтобы не слышать дробного стука зубов. Озноб не отпускал его уже несколько часов.
Но главное — ноги, они не чувствовали боли. Остров близко, но как он выберется на берег?
Ослабевшие руки не могли промять толстые, набухшие влагой брюки, которые сдавили ноги холодным панцирем; не могли передать им тепло трения. И все же он не сдавался. Растирал, поглаживал, бил по ногам кулаком. Он хотел одного — снова ощутить боль, вернуть ногам чувствительность.
Надо отдохнуть. Теперь он может позволить себе это. Нужно набраться сил для того, чтобы выйти на остров. Иван боялся, что на финише всех испытаний его тело откажется выполнять повеления рассудка. Летчик лежал в лодке, как в люльке. Волны толкали и трясли ее. Он не. заснет — будет смотреть на маяк.
… Воспоминания расплывчатые и клочковатые, словно сотканные из тумана. Кажется, что он лежит на жесткой покатой лавке с расшатанными ножками. Лавка стоит у края заснеженного поля, на котором чернеет уходящая вдаль взлетная полоса. На другом ее конце мигает огонек. Раз — свет, два, три, четыре — пустота, пять — снова свет.
Соболев открыл глаза: раз — свет, два, три, четыре — пустота, пять — пустота, шесть, семь, восемь — пустота.
Отчаяние разом заставило летчика вспомнить, где он, подняться и сесть в лодке. Маяк погас? Погас, когда он рядом с островом, слышит шум прибоя. Погас после того, как он плыл к нему всю бесконечную ночь!
Это полная версия мини-книги А.Н. Леонтьева Потребности, мотивы и эмоции. Та самая книга, которую студенты тщательно конспектируют. Знаменита сложностью и сжатостью мысли на прочитанное предложение.
Книга известного писателя-фронтовика Владимира Васильевича Карпова (1922–2010) представляет собой сборник историй о суровых буднях фронтового разведчика Василия Ромашкина. Некоторые события в них выглядят совершенно невероятными, однако, по утверждению автора, все они – подлинные!В настоящее издание включены наиболее увлекательные и захватывающие эпизоды разведывательных заданий Ромашкина и его товарищей.
Книга посвящена одной из самых сложных и опасных профессий — разведке. Автор — разведчик-профессионал и писатель-профессионал; это дает ему возможность глубоко и со знанием дела вникать в тончайшие сложности и секреты древнейшей профессии. Писатель далек от суперменских приключений, потому что реальные разведзадания, которые он сам выполнял во время войны и в годы службы в Главном разведывательном управлении после войны, будут для читателей гораздо интереснее.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В жизни великого полководца маршала Жукова было немало тяжелых, трагических, порой страшных страниц, когда ему пришлось отстаивать свою честь против наветов, клеветы, ненависти. Ни Сталин, ни Хрущев, ни Брежнев, ни десятки других политических деятелей рангом пониже не смогли простить маршалу его выдающихся стратегических дарований, силы характера, независимости. В книге Владимира Карпова рассказывается о том, какие испытания довелось преодолеть в течение двадцати пяти лет — а опала длилась четверть века — маршалу Жукову.
В повести воссоздан образ выдающегося советского полководца, генерала армии, Героя Советского Союза Ивана Ефимовича Петрова (1896—1958).
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.