Обратная сторона обмана (Тайные операции Моссад) - [83]

Теперь, по данным Эфраима, человека, который пригласил меня, должны были сменить. Так как мы не знали, кто будет его преемником, а знали лишь, что нынешний атташе точно не работает на Моссад, возможность безопасного посещения Египта показалась подходящей.

– Ты должен поехать туда и вскрыть связи Моссад и фундаменталистов. Я получаю время от времени обрывки информации, и мне нужна возможность передавать ее им через источник, которому они доверяют.

– Ты что, хочешь, выпускать в мир фальшивые сведения? Мне нужно было узнать, не хочет ли он использовать меня в качестве канала дезинформации. В этом случае он не мог рассчитывать на меня. У меня не было никаких особых чувств к египтянам, но я просто не хотел пользоваться методами Моссад. Я не верил, что черта можно прогнать с помощью сатаны.

Он заверил меня, что это не тот случай. Информация, которой он располагает, послужит аресту различных фундаменталистов и раскрытию линии по доставке оружия от афганских моджахедов к «Братьям-мусульманам» в Египте.

– Это долгий путь, чтобы транспортировать оружие, – заметил я.

Но выяснилось, что как раз наоборот. Так как большая часть вооружения моджахедов была американского производства, то оружие напрямую из Израиля поставлялось «Братьям-мусульманам», при этом курьерами служили кочевники-бедуины в демилитаризованной зоне на Синайском полуострове.

Моссад мог, конечно, поставлять и советское вооружение со складов ООП, захваченных у ООП в Ливане в 1982 году. Когда оружие попадало на египетскую землю, его поставляли посредникам, которые передавали его фундаменталистам.

– Дестабилизировать, дестабилизировать, дестабилизировать, – сказал Эфраим. – Это все, что они делают, постоянно. Все равно, кто и что об этом скажет, они могу думать только о том, как бы спровоцировать хаос. Они не думают, что огонь, который они разжигают, однажды проглотит и их самих.

– Через пару дней вернется Белла. Я совершу с ней и с детьми маленькую поездку в Вашингтон и получу там мою визу. Это в том случае, если контакт еще существует.

– Не откладывай это надолго. Я слышал, что ты разговаривал с Ури.

Его слова сразили меня наповал. Я не знал, что мне говорить, и должен ли я вообще что-то говорить. – До тебя это поздно дошло. Это было уже довольно давно.

– Ну, не так уж и давно. Ты с того времени выходил с ним на связь?

– Спроси его самого.

Он больше ничего об этом не сказал. Вечером я подвез его в аэропорт, и он улетел. Он хотел доставить мне некоторые данные о транзите оружия, как только я вернусь из Вашингтона, и буду знать точное время моего путешествия.

Нашу маленькую поездку мы совершили в пятницу, 4 июля, в День Независимости – национальный праздник в США. В египетское посольство я хотел пойти только в понедельник утром. Поездка прошла без осложнений. Я рассказал Белле, что должен встретиться с некоторыми дипломатами из Заира и подготовиться к командировке туда.

В посольстве все прошло гладко. После того, как я передал свой паспорт сотруднику службы безопасности на входе, меня провели в великолепную комнату, обставленную в светло-голубых тонах. Меня попросили подождать под портретом улыбающегося египетского президента Хосни Мубарака. Несколько минут спустя вошел атташе и очень сердечно поприветствовал меня. Он хотел узнать, не суеверен ли я. Я сказал, что нет. Он сказал, что мой полет намечен на 13 июля – через неделю. Я скрыл это, но я почувствовал слабость в коленях. Мой готовый билет должен был лежать в окошке авиакомпании «Аэр-Лингус» в аэропорту Кеннеди в Нью-Йорке, но мне еще нужно было заплатить за него – они только зарезервировали место. Он дал мне конверт с двумя тысячами долларов. 20 июля я должен был вернуться. По его данным, меня должны встретить в аэропорту и привезти на надежную конспиративную квартиру. Он пообещал мне, что мне не стоит волноваться, и что об оплате моей работы уже говорилось с чиновниками в самом Египте. Он ясно дал мне понять, что из-за своего дипломатического статуса и уважения законов США как принимающей страны он после установления связи не будет больше иметь к этому делу никакого отношения.

– Если Ваша совесть чиста, когда Вы делаете дела с нами, – сказал этот человек с улыбкой, – вам совершенно нечего бояться.

Эта фраза испугала меня больше, чем какая-либо угроза. Но была ли это на самом деле скрытая угроза, или я просто ее так воспринял в своем сомнительном положении?

На обратном пути в Оттаву я был полностью занят своими мыслями. Я чувствовал, как надо мной качается дамоклов меч. Наконец-то я поселился в том месте, где чувствовал себя хорошо, и начал новую жизнь. Теперь я должен был снова отправляться в путешествие в преисподнюю, из которой я так недавно выбрался. Но я знал, что эта новая жизнь была только иллюзией. Я все еще был солдатом на очень далеком передовом посту по ту сторону границы моей страны, границы, которая была так далека и размыта, что никогда не было видно, на какой именно стороне ты стоишь. Это была одна из тех границ, для определения которой нужно было воспользоваться философией, а мне это совсем не нравилось.