Обожравшийся каннибал - [36]

– Это очень любезно с вашей стороны, миссис Хевен, – произнес Уиллс.

– Проходите, мистер Уиллс, – низким голосом проговорила она. – Как я уже сказала вам недавно, это мы еще посмотрим. – И, не подождав их, она прошла в комнату.

Джон и Гамаль последовали за ней и оказались в помещении, более всего похожем на лавку старьевщика, которую старались выдать за что-то шикарное. Мебели, по большей части викторианского стиля, здесь было ровно в два раза больше, чем того требовалось. Окна были закрыты тяжелыми красными бархатными портьерами. Книжные шкафы забиты старинными изданиями. Повсюду были разбросаны воскресные газеты за последние шесть месяцев. Джон сразу же вспомнил братьев Кольер, правда, здесь на всем этом не было пыли. Вероятно, то, что ему казалось беспорядком, для этой старой дамы было образцом аккуратности. Казалось, она легко может отыскать какую-нибудь статью, опубликованную, например, в «Таймс» в июне прошлого года.

Откуда-то послышалось астматическое рычание. Оказалось, что корзинка Тото стоит тут же, а сам он, развалившись, нежится на красной атласной подушке.

– Для чая слишком рано, – сказала миссис Хевен, не оглядываясь на них. – Многие люди, которые некоторое время жили в Англии, любят шотландское виски, разбавленное водой или шипучим напитком. А как вы, Уиллс?

– Предпочитаю лед, – ответил Джон. – Так что если можно, то мне со льдом.

Гамаль уселся в мягкое кресло, явно чувствуя себя здесь как дома. Миссис Хевен взяла большую латунную клетку с попугаем и поставила ее на пол. Оказалось, что клетка стояла на современной машине для приготовления льда, которая была совсем не к месту в этой комнате. Пожилая дама с неожиданной сноровкой быстро приготовила напиток, достав виски из шкафчика, который притаился за резной маленькой кушеткой красного дерева. Передавая Джону виски со льдом, она проговорила:

– Это позволит вам, Уиллс, прийти в себя от шока, который вы получили при виде моей гостиной и который так вежливо пытались скрыть. Но вы забыли о хороших манерах, молодой человек.

– Прошу прощения, – пролепетал, заикаясь, Джон. – Я…

– Вы не поговорили с Тото. Он обижен.

Джон вспотел, вдруг осознав, что в комнате слишком жарко. Здесь было градуса двадцать четыре, а может, и больше. Он принужденно улыбнулся Тото:

– Привет, дружище!

Тото заворчал и повернулся на своей атласной подушке.

– А это для вас, – сказала миссис Хевен, передавая Гамалю длинный бокал для ликеров с чем-то цвета персика. Себе она взяла старомодный бокал, наполненный жидкостью, по цвету напоминающей неразбавленное виски. – Ну, выпьем за взаимопонимание, – произнесла миссис Хевен и, опустошив половину бокала, села на кресло с высокой спинкой. На ее пальцах сверкали кольца. Джон подумал, что в свое время, она, должно быть, была очень красива. Ну а теперь просто гротескная карикатура на то, что было когда-то. – Из разговора с Османом вы, наверное, поняли, что я пригласила вас сюда для того, чтобы поговорить о некотором общем деле.

– Я понял, что вы пригласили меня не из-за моих мальчишеских прелестей, – сухо ответил Джон.

– Сейчас не время для болтовни, Уиллс, – обрезала миссис Хевен. – Мы теперь в очень сложном положении. – Она отпила еще немного, не отрывая от него взгляда. – Моя бабушка была трезвенницей. Не позволяла держать ни капли спиртного в доме. Дедушка вынужден был пить только в сво ем клубе. Но каждый вечер бабушка выпивала большой стакан тоника, который назывался «прунеллой». Девяносто процентов алкоголя. Она и научила меня всяким трюкам. Вот здесь, – старая леди подняла стакан, – чистое кукурузное виски из Кентукки. Оно приобретает такой цвет от дубовых бочек, в которых его выдерживают. Рекомендую вам его, но с непривычки у вас может голова пойти кругом. Ну а теперь, Осман, может, приступим к повестке дня нашей встречи?

Гамаль посмотрел на Джона поверх своего бокала. Он продолжал улыбаться, и никак нельзя было понять, что означала эта его словно замороженная улыбка: удивление, недовольство или что-то еще?

– Мы, конечно, только немногочисленные представители того большого клуба, о котором я упоминал, мистер Уиллс, – начал он со своим мягким акцентом. – Но мы в центре событий и, мне кажется, в таких чрезвычайных обстоятельствах можем действовать от лица всех членов клуба.

– Чрезвычайных обстоятельствах? – переспросил Джон.

– Перестаньте играть в слова, Осман, и переходите к делу, – приказала миссис Хевен и повернулась к Джону. – Конечно, нет никакого клуба, никакого формального членства. Но мы трое, как и многие другие, – беглецы на острове каннибалов. На этот раз каннибал может обожраться, но это плохое утешение для тех из нас, кто, скажем так, окажется в супе!

– Я все еще имею слово? – спокойно поинтересовался Гамаль.

– Конечно! Продолжайте, Осман!

И он со своей неизменной улыбкой обратился к Джону:

– Миссис Хевен выражается фигурально, мистер Уиллс. Каннибал, о котором она упомянула, – это, разумеется, Мун. А остров – это мир, в котором он живет. Вы, мой дорогой Уиллс, были ингредиентом для его супа целых двенадцать лет. Мун просто жрал вас, так же как и нас.