Оборотни тоже смертны - [7]
– А что тут такого, – не понял Макаров, – в армию-то людей призывают? И ведь тоже далеко не все идут с песнями.
– Да уж знаем про то, что не все с песнями, – вмешался подошедший Жихаревич. – Я в сорок первом был в истребительном отряде[11], на дезертиров мы нагляделись. Но ты вот о чем подумай. Если из армейской части один шкурник сбежит – неприятно, но все же беда небольшая. Если какая гнида даже к врагу переметнется – много ли он сможет фрицам рассказать? А в лесу один такой предатель может запросто погубить весь отряд. Вот прошлой зимой было дело… Я тогда был не у Аганбекова, а в другом отряде. Так вот, сбежала у нас одна падла и, чтобы шкуру свою спасти и выслужиться, выдала фрицам все наши тайники с продовольствием. А мы на это продовольствие сильно рассчитывали. И что? Зима, жрать нечего. Пришлось нам, чтобы не протянуть ноги с голоду, разбегаться в разные стороны мелкими кучками. Вот так. Был отряд – и не стало его. А ведь могло быть и хуже…
Двинулись часов в пять вечера. Вместе с Мельниковым и Макаровым на дело шло семь человек плюс подвода. Как успел заметить старшина, в повозке кроме большого количества пустых мешков лежали ручной пулемет MG-34 и коробка с лентами. Да и заготовители были увешаны оружием.
– Что, серьезное дело будет? – спросил Григорий.
– На этот раз вряд ли. Но мало ли что… Бывает ведь по-разному. А тут места чужие…
Некоторое время отряд шел сосновым лесом, затем вышли на заросшую кустами просеку. Вскоре местность понизилась, под ногами зачавкало, справа между чахлыми деревьями мелькнула неширокая река. По сырому мелколесью двигались примерно с час. Наконец шедший впереди Мельников поднял руку. Впереди за небольшим лугом виднелась деревня.
– Петька, мы с тобой двинем, глянем, что там и как, – распорядился он.
Вышел один из заготовителей, одетый в немецкую шинель, – и эти двое двинулись, ничуть не прячась, через поле.
– Вот дают, так прямо и прут внаглую? – изумленно протянул Макаров.
– Так полицаи долго будут думать, кто это. А когда разберутся… Один Мельников стоит пятерых полицаев. Да и Петька парень не промах, – пояснил Жихаревич ситуацию.
Вскоре от деревни раздался… футбольный свисток.
– Мельников сигналит – значит, все чисто, пошли, – скомандовал заготовитель.
Команда двинулась через луг. На околице их ждал Сергей с каким-то дедком.
– Петька во дворе у старосты караулит, а то сбежит еще. А этот дедок – он мне все и рассказал. И ведь ждал нас…
– А как же, я ж на прошлой войне служил в русской армии. Понимаю, что не зря меня парень расспрашивал. Полицаи-то дрыхнут вон в том доме… Я им хорошую самогонку обеспечил.
– Семен, Василий, давайте за дедом. Стерегите этих. Но если не прочухаются – не суйтесь. А мы к старосте.
Дом у старосты был неплохой, заметно лучше соседних. Оставив одного на улице, остальные ввалились внутрь.
Хозяин, плотный мужик лет сорока пяти с длинными вислыми усами, сидел за столом и что-то хлебал из тарелки. Позади стояла женщина, очевидно, жена.
Мужик ошалело поглядел на вошедших.
– Вы… Кто?
– А то не видишь? – Жихаревич показал на красную звезду на пилотке Макарова. – Советские партизаны, слыхал про таких, а? Не слыхал – так сейчас услышишь! Сейчас ты ответ давать будешь, за то, что, гад, немцам служишь.
Староста оглядел еще раз всех. Потом рухнул на колени и пополз… именно к старшине.
– Ваше благородие… Товарищ… Смилуйтесь! Не по своей воле… Заставили…
Григорий сообразил, что, старосту, видимо, совсем сбило с толку его обмундирование. Мужик, судя по возрасту, ведь и при царе жил, а новая форма сильно смахивает на старую царскую.
Баба тоже заголосила.
– Ты тут, падла, на жалость не дави! – рявкнул стальным голосом Жихаревич. – Мы про тебя все знаем. И сколько ты на рынке спрятал, и сколько у тебя возле амбара закопано… Так что, товарищ командир? – обратился он к Макарову. – Повесим его или расстреляем?
Старшина не был дураком: он понял, что тут идет какая-то игра, а потому с ходу включился и важно изрек:
– Лучше повесим. Патроны надо беречь.
Староста уже явно увидел себя болтающимся на веревке. Он простонал:
– Все отдам, все…
– Ну, пошли, раз так.
В самом деле, возле угла амбара обнаружились закопанные в землю три бочки. Одна была с зерном, две другие – с соленым мясом. Партизаны быстро извлекли их и потащили к телеге.
Макаров уже было подумал, что все закончено, но Жихаревич строго поглядел на старосту.
– А теперь давай все остальное.
– Нет больше ничего. Ей-богу, нет!
– Товарищ командир, он не понял.
– Я сейчас за веревкой схожу, – подал голос Мельников. Вскоре он вернулся от подводы, ловко сооружая на ходу из куска веревки затяжную петлю.
– С мылом у нас плохо, будешь по-сухому висеть…
Баба продолжала заливаться на всю улицу. В соседских окнах показались лица – и тут же скрылись. На улицу никто не вылез. Мало ли кто пришел разбираться со старостой. Немцы их тоже не особо берегли, порой расстреливали или вешали для острастки остальных. А уж морды били регулярно. Да и какой-нибудь «свой» начальник повыше, типа бургомистра, тоже мог заехать на огонек да рожу начистить.
– Последний раз говорю…
Завершилась Великая война, отгремели победные залпы. Но выстрелы продолжают раздаваться. Вот и приходится бывшему фронтовому разведчику Сергею Мельникову вспоминать прежние навыки. Его ждет жестокая схватка с фашистским специалистом, носящим кличку Барон, и долгий путь, в конце которого лежит разгадка таинственного Черного леса…
Гражданская война в России полна парадоксов. До сих пор нет согласия даже по вопросу, когда она началась и когда закончилась. Не вполне понятно, кто с кем воевал: красные, белые, эсеры, анархисты разных направлений, национальные сепаратисты, не говоря уж о полных экзотах вроде барона Унгерна. Плюс еще иностранные интервенты, у каждого из которых имелись свои собственные цели. Фронтов как таковых не существовало. Полки часто имели численность меньше батальона. Армии возникали ниоткуда. Командиры, отдавая приказ, не были уверены, как его выполнят и выполнят ли вообще, будет ли та или иная часть сражаться или взбунтуется, а то и вовсе перебежит на сторону противника.Алексей Щербаков сознательно избегает подробного описания бесчисленных боев и различных статистических выкладок.
Великая Смута, как мор, прокатилась по стране. Некогда великая империя развалилась на части. Города лежат в руинах. Люди в них не живут, люди в них выживают, все больше и больше напоминая первобытных дикарей. Основная валюта теперь не рубль, а гуманитарные подачки иностранных «благодетелей».Ненасытной саранчой растеклись орды интервентов по русским просторам. Сытые и надменные натовские солдаты ведут себя, как обыкновенные оккупанты: грабят, убивают, насилуют. Особенно достается от них Санкт-Петербургу.Кажется, народ уже полностью деморализован и не способен ни на какое сопротивление, а способен лишь по-крысиному приспосабливаться к новым порядкам.
Какими мы привыкли знать декабристов? Благородными молодыми людьми, готовыми пожертвовать собственными жизнями ради благополучия народа. Мечтавшими о свободе и лучшем будущем для России. Согласными во имя принципов отречься от всех благ и отправиться прямиком в сибирскую ссылку.Готовы ли вы услышать новое мнение о декабристах? Согласны ли вы поверить в то, что они были банальными бунтовщиками и действовали отнюдь небескорыстно. Хотите увидеть оборотную сторону их жизни и деятельности? В таком случае ознакомьтесь с мнением молодого петербургского журналиста Алексея Щербакова.
Терроризм, как это ни дико звучит, в последнее время стал привычным фоном нашей жизни. Кадры с захваченными заложниками и распластанными на земле телами боевиков перестали пугать обывателя, а на сообщения об очередных спецоперациях, обнаруженных схронах с оружием и предотвращенных террористических актах мы и вовсе перестали реагировать…Пришло время выяснить, откуда взялось это явление и кто такие террористы, не жалеющие ни чужой жизни, ни своей? Что объединяет народовольцев, ку-клукс-клановцев, красных самураев, кокаиновых партизан и исламских фундаменталистов? Есть ли существенные различия в идеологиях революционера Ивана Каляева и бывшего лидера «Аль-Каиды» Усамы Бен Ладена? Почему разговоры с террористами о морали и невинных жертвах совершенно бессмысленны, а усилия спецслужб всего мира по предотвращению терактов дают неутешительные результаты?
В массовом сознании известные деятели культуры советского периода предстают невинными жертвами красных монстров. Во многом, конечно, так оно и было. Однако не все было так просто. Отношения деятелей культуры – в том числе и литераторов – с советской властью были очень непростыми. Власть пыталась использовать писателей в своих целях, они ее – в своих. Автор предлагает посмотреть на великих писателей советского времени взглядом, не затуманенным слезой умиления. Они были такими, какими они были. Сложными людьми, жившими в очень непростой век.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.