Оборотни особого назначения - [10]

Но нет… задавив неуместную зависть к ребятам, которые, по крайней мере, были в клетке не одни, я собрала лапы в кучку и подползла к прутьям. От отчаяния яростно цапнула один из них у основания и грызанула от души.

Не перегрызла, конечно. Но вот появилось у меня ощущение, что прут самую малую малость качнулся в каменном гнезде… щас мы опилки разроем…

— Але, народ! Все живы? — настойчиво повторил свой вопрос Бер. — Девки?

— Живы, — отозвалась я, осторожно пошкрябывая когтями то место, где прут уходил в пол. — А вы там как?

— Как-как… каком в…. — Славка от души выматерился. Это, кстати, говорило о том, что он серьезно зол и выбит из колеи, поскольку наш штатный клоун обычно предпочитал дурачиться, а не материться, тем более в присутствии девчонок. Хотя чего мы там не слышали… — В какое дерьмо мы влипли? Это ж… полный писец!

— Ни хрена, — неожиданно отозвался Ант и несколько напряженно хохотнул. — Ни хрена ты не полный. Тощий ты писец, пузо вон к позвоночнику прилипает, в зеркало посмотри и убедись!

Бер сдавленно хрюкнул. Я оставила рытье норы в каменном полу и тоже для начала фыркнула. Гюрза перевернулась брюхом вниз и тоненько хихикнула…

А потом мы заржали хором. Ну как вот звери ржать умеют, так и заржали. С хрюканьем, рыканьем, шипением и лаем.

Нервы, понимаешь, есть даже у детдомовской мафии.

Оно, конечно, спать, свернувшись клубком в теплой шкуре, уткнув нос в свой же мягкий хвост, гораздо уютнее, чем голым человеческим телом на посыпанном опилками полу. Так что я даже неплохо выспалась, хотя и позавидовала Гюрзе, которая со всеми удобствами разлеглась на широкой, как восточная софа, Тахиной спине.

Но утро все равно наступило слишком рано.

Снова шаги. Лязгнула заслонка, в отверстии за сеткой появился чей-то глаз. Все прямо уже привычно. Знакомое бряцанье железа. Вошёл Марук, а вслед за ним амбалы, за всё время не произнёсшие так и не слова, втащили котёл. Чуй нёс стопку глубоких железных мисок.

— Что, бойцы, жрать хотите? — обратился к нам Марук. — Есть вам надо, и много. Но имейте в виду, хоть один сделает глупость, оставлю на голодном пайке всех. И Леери скажу, что вы провинились. Она прямо ждет не дождется повода. Напомните, кем из вас она заинтересовалась? — Марук открыл клетку мальчишек. — Подходить строго по одному. Кто попробует кусаться или когти распускать — останется голодным до завтра.

Первым пошёл Бер. Вряд ли нас чем плохим удивят, после детдомовской баланды. Марук взял миску, зачерпнул поданным Чуем половником из котла похлёбку. Налил до краёв. Я уловила восхитительнейший аромат мяса. Живём!

Пока Марук раздавал пайку, я внимательно следила за тем, как это происходит, и искала слабые места в системе. Мы так еще с летних лагерей привыкли — основная компания отвлекает на себя начальство, а я сижу и наблюдаю. Раньше помогало… но здесь этот гребаный Марук оказался слишком опытным тюремщиком. Ошибок он не допускал, ребят подзывал по одному, дверцу контролировал плотно, а амбалы его страховали. Прежде, чем открыть клетку девчонок, этот слишком внимательный козел запер мальчишек. Эх… ну и ладно, время есть. Главное сесть так, чтобы толстый хвост прикрывал подрытый прут у решетки.

Я своё получила последней. Эх, был соблазн рвануть зубами сунувшуюся в клетку руку, но мозги вовремя тормоза включили. Против Марука, обезьяна и амбалов даже мои чугунные челюсти не прокатят. И ребят подставлять нельзя.

Опыт — сын ошибок трудных. А метод «все за одного» и земные педагоги хорошо на нашей шкуре отработали.

Марук закрыл мою клетку на все замки. Проверил, гад, два раза. И посмотрел на меня с легкой усмешкой.

— Так, бойцы. Жуйте, переваривайте и настраивайтесь на следующий заход. С вашими микроскопическими успехами вам ещё тренироваться и тренироваться.

Потом они ушли, но свет не выключили. Только сейчас я выдохнула спокойно. Вроде понятно, что боль с едой Марук сочетать не будет, ибо глупо, но всё равно не расслаблялась до конца.

Есть хотелось по-медоедски, но я себя заставила не глотать махом, а есть медленно, пережёвывая, чтоб усвоилось лучше и сил дало больше. Похлёбка, как ни странно, оказалась вполне вкусной. Или это с голоду? Наваристый бульон, много-много мяса. Зубастая зверюга во мне и вокруг меня была вполне довольна качеством, но не количеством еды.

Вылизав миску, я расслабленно поплелась к решетке и немного лениво стала ковырять уже подрытый прут. Отдых после еды — это святое, но медоедская натура толкала в попу острым когтем и побуждала к действию.

По идее, из того, что я знаю о физиологии и пищеварении, нам должны дать время, и можно подковырять второй прут, а потом Таха с той стороны рванет его своей медвежьей силой, и… и посмотрим. а для конспирации я буду это место опилками присыпать.

Только вот прошло не больше часа, как снова лязгнули замки. Миски забрать? Гориллоид, судя по всему, нацелился именно на посуду. Зачем бы он ещё столь целеустремлённо ко мне попёр, протянув лапу. А вот за ним… За ним вошла белобрысая гадина. Тьфу! Давно не виделись.

И рванула прямиком к мальчишкам.

— Бер, соскучился по своей любимой девочке? — тварь послала смачный воздушный поцелуй. — Знаешь, я утром вспоминала, как ты клялся мне в вечной любви и звал замуж, и решила дать тебе ещё один шанс. Можешь отвоевать моё внимание у котика.