«Оборотни» из военной разведки - [11]
Положив трубку, он с досадой произнес:
— Ну совсем зажрались блатные… Откуда у них будет ответственность? Их же нее боятся потревожить. Грязная неё же эта личность — Калугин, — в сердцах проговорил начальник отделения…
Время неумолимо отсчитывало генсеку последние дни. Сообщение о кончине Л. Брежнева пришло неожиданно, ноябрьским утром. Состоялся скоротечный траурный митинг, а через несколько дней главой страны стал Ю. Андропов, деятельность которого в народе в целом оценивалась положительно. Сотрудники воодушевились. Стрелка внутриполитического барометра поползла в сторону наведения порядка, поднятия экономики, активизации борьбы с преступностью, чего и требовали простые граждане. Арест нескольких милицейских генералов-взяточников (сегодня бы их назвали «оборотнями»), снятие с должности шефа МВД говорило о том, что новый генсек на правильном пути.
Перегибы по вине местных властей, а может, и с целью компрометации политики Андропова, — незаконные задержания праздношатающихся в рабочее время, — к сожалению, были. И всё же люди вздохнули свободно после брежневского застоя, ощутили свежий ветер перемен. Заметно рос авторитет государства. Прикусили язык «желтопрессники», незаслуженно пинавшие армию и органы госбезопасности. Страна готовилась к добрым переменам.
Андроповская попытка государственной стабилизации, к сожалению, не увенчалась успехом — слишком короткий срок был подарен судьбой этому честному политику. После его ухода из жизни начался трагикомический спектакль, в котором роли играли люди, далекие от высокого профессионализма в деле государственного строительства.
Личный состав отделения жил напряженной жизнью — ему не до политики. Это были люди действительно «живота не жалеющие ради безопасности страны». Головы пухли от планов контрразведывательных операций. Именно в это время Стороженко назначили сначала заместителем начальника, а потом и начальником легендарного 2-го отделения, которым недавно руководил Петриченко. Это радовало. Продолжение традиций старших поколений воодушевляло в работе. Оперативники трудились в напряженной обстановке. Но уже тогда появились нехорошие тенденции — уравниловка делала своё черное дело. Лодыри, трусы, элитники, окунувшись в «прелести» работы агентуристов, старались лечь «на крыло» и улететь в другие, вспомогательные подразделения. Они не желали работать там, где был риск сломать шею. Платили ведь всем одинаково, только работалось по-разному Дело доходило до того, что па совещаниях оперативники прямо ставили вопрос: когда им поднимут оклады? Однако никто не реагировал на требования чекистских «шахтеров». Чиновничий же аппарат КГБ жил беспроблемно: высокие оклады, спецталоны, спецпайки, персональные машины, дармовые дачи. Для оперативников давалась одна привилегия: более половины из них получали компенсацию за единые проездные билеты, остальные ждали очереди.
Поздним вечером в тиши кабинета Стороженко готовил план очередной операции по ДОП. Неожиданно открылась дверь, и в проёме появился начальник соседнего отделения подполковник А. Зыков.
— Николай, ты знаешь, я сидел сейчас над бумагами и размышлял: как же мы разрослись. Пятое управление занимает уже целое здание, а толку от него никакого. Только вырос его начальник Бобков. Охранка есть охранка. А дежурных служб сколько развелось с полковничьими должностями?! Нас, агентуристов, в этом здании 10–15 %, остальное интеллигенция, мягко говоря.
— Ну, допустим, не все. Есть нужные подразделения. А ты что, раньше об этом не знал?..
— Нет, просто никогда не задумывался. Ходил на службу и считал, что я самый обеспеченный человек. Печально, что прозрел только теперь. У меня ведь была прекрасная специальность — краснодеревщик, — разоткровенничался Зыков.
— Я тоже обожаю дерево, определяю породы по запаху, люблю читать текстуру отшлифованных досок, поперечные срезы. В свое время даже написал такие строчки:
…Приход Горбачева к власти встретили с надеждой на перемены к лучшему. Единственное, что настораживало, так это перемывание косточек мертвых генсеков — недавних друзей — и откровенное заигрывание перед Западом.
Однако перестройка не только не облегчила жизнь миллионам тружеников, а наоборот, ухудшила и без того трудную жизнь. На четвёртом году своего правления Горбачев, наконец, вывел советские войска из Афганистана, где в огне войны сгорали наши парни. Никто из вождей раньше не хотел остановить шнек этой чудовищной жертвенной машины.
Экономика всё больше скатывалась к обрыву. Распоясались западные разведки в вербовочной работе. Всплеск особой враждебности испытывали на себе сотрудники военной разведки. Разгорались угли межнациональных конфликтов. Сокращение ракетного вооружения больше походило на одностороннее разоружение в угоду заокеанским покровителям. Нарастало шельмование армии и органов КГБ. Использование войск в Тбилиси и Вильнюсе, Риге и Баку для топорного решения политических задач, а затем бессовестное открещивание от этих санкций Горбачева и Шеварднадзе породило в обществе недоверие к власти, больно ударило по авторитету силовых ведомств. Генсек партией практически не руководил.
