Оборотни - [3]

В результате пропасть между богатством правящей верхушки и жалким существованием народных масс достигла невероятных размеров. Экзотические дары сальвадорской земли не привели к всеобщему процветанию. Исключительно богатая, она тем не менее не может накормить своих детей. Для рядового сальвадорца обувь, одежда, элементарно сносное жилище — проблемы. Подавляющее большинство сальвадорских трудящихся ютится в убогих лачугах, бараках, хижинах, сколоченных из любого подвернувшегося под руку строительного материала: фанеры, картона, жести… (Для фотоснимков таких «дворцов» в рекламном туристическом проспекте, о котором говорилось выше, места, конечно, не нашлось.)

Социальное неравенство, кричащий контраст беспросветной нищеты и баснословной роскоши не могли не вызывать протеста. В народных массах росло понимание того, что если бы природные богатства страны использовались в интересах всех граждан, то сальвадорцы могли бы жить несравненно лучше, что этому мешает кучка крупных землевладельцев, монопольно распоряжающаяся и пользующаяся дарами природы и плодами человеческого труда.

Все более бедственное положение трудящихся вызвало обострение классовой борьбы. Учащались выступления крестьян и батраков, они жестоко подавлялись. История Сальвадора заполнена социальными потрясениями, оставлявшими каждый раз куда более глубокий след в жизни народа, чем бунтующие недра.

Нынешние события в стране — реакция господствующих классов, сосущих кровь рядовых тружеников, на их протест. Это они, эти классы, с помощью Вашингтона пустили в ход «конвейер смерти». Вашингтон, после того как никарагуанские патриоты дали пинка его наиболее верному цепному псу в Центральной Америке, вознамерился любой ценой взять реванш на сальвадорской земле. Именно на берегах Потомака находятся те, кто снабжает карателей оружием, дает им деньги, оказывает им всестороннюю политическую и дипломатическую поддержку, продлевая существование прогнившего тиранического режима.

«Мизинец Центральной Америки» стал одной из самых болевых точек нашей планеты, ее нервным узлом. 13 из 14 его департаментов фактически охвачены войной. В когда-то воспетых сальвадорскими поэтами и отдающих убаюкивающей нежностью названиях Морасан, Чалатенанго, Санта-Ана слышатся не музыка и поэзия, а предсмертные крики детей, вопли женщин, треск автоматных очередей…

Под этот аккомпанемент американская администрация превратила Сальвадор в полигон для испытания различных империалистических доктрин и тактик. Как старых, модернизированных, так и новых. Сколько их было? Много. Суть же неизменно оставалась одна — более или менее открытое оправдание террора. Когда в Вашингтоне рождалась очередная доктрина, ее предшественница не списывалась в архив, а лишь временно клалась под сукно, ждала своего часа и вступала в действие в зависимости от тактики империализма в тот или иной момент.

Еще в годы грязной войны во Вьетнаме появилась так называемая «теория домино». Ничего общего с популярной игрой она не имела. Просто Вашингтон с имперским пренебрежением уподоблял независимые государства костяшкам домино, поставленным друг с другом «на попа». В случае, если падает одна, говорили стратеги из Пентагона, неизбежно должны упасть и другие. Если одна страна станет «красной», вслед за ней «падут» и другие близлежащие страны.

Исходя из этого примитивного постулата, хозяин Белого дома, едва войдя в президентский Овальный кабинет в январе 1981 года, потребовал, чтобы ему принесли среди «горячих досье» папку с сальвадорскими материалами. Изучив их, он сразу же объявил Сальвадор «полем сражения с международным коммунизмом». Схватку между сальвадорским народом и реакцией начали выдавать за «столкновение глобальных сил», «противостояние в мировом масштабе» социализма и капитализма. Сальвадор не должен стать вторым Никарагуа — дружно витийствовали деятели рейгановской администрации, перепевая зады «теории домино». На карту поставлена, мол, безопасность Соединенных Штатов. Если правящий режим Сальвадора падет, опасность нависнет над всей Центральной Америкой. В Гватемале усилится война у мексиканской границы. А Мексика, как известно, граничит с Техасом. Так, по мере падения одной за другой «костяшек домино», самый центр Америки «окажется в пределах досягаемости пушек противника».

Уже в начале 1981 года Рейган поспешил приписать Советскому Союзу намерение «установить мировое господство». А тогдашний глава американского внешнеполитического ведомства Хейг стал утверждать, что национально-освободительное движение — это не что иное, как «международный терроризм». И «поощряет, организует, финансирует» его Советский Союз! Развивая этот, с позволения сказать, «тезис», государственный секретарь США сделал затем программное заявление. Поставив знак равенства между борьбой народов за национальное освобождение и террористическими акциями, он провозгласил, что отныне противодействие «международному терроризму» займет в американской политике место «политики защиты прав человека» предшественника Рейгана Картера. Так был взят курс на всемерное укрепление карательно-репрессивных аппаратов «дружественных» США государств к югу от Рио-Гранде.