Оборотная сторона героя - [8]

— Да на кой он мне сдался? Вот если б девушка, я б с удовольствием.

Илья развеселился:

— Тебе что, женского внимания не хватает?

— Мне не хватает семейного счастья, — назидательно ответил Петрович, а потом сложил брови трагичным домиком и продолжил: — Ни одна нормальная женщина не потерпит такого образа жизни, какой ведем мы. И единственный способ обзавестись семьей, это только если жена тоже будет работать на нашу контору.

— Так и вижу, как ты со спокойной душой отправляешь свою супругу одну в проход. Например, в стан к Тамерлану. «Иди, дорогая, ищи пропавшего. К югу от шатра хана обычно пленных казнят, проверь сначала там», — поддразнил Илья.

— Я не имел в виду, чтобы она тоже была конквестором, — возмутился Петрович и вздохнул: — Ладно, что там у тебя?

Тарас в немом изумлении глядел на спутника Ильи. У этого Василия, весёлого и многословного, не было ничего общего с тем Василием, который бесцеремонно выкинул его из прохода. Совсем ничего — кроме внешности.

Илья заметил удивленные глаза Тараса и пояснил:

— Это брат Василия. Брат-близнец.

Петрович обернулся к стажеру, протянул руку. Тарас тихонько вздохнул, вспомнив, в какие клещи зажал его Василий, но деваться некуда — ответил на рукопожатие. А потом спрятал ладонь за спину и незаметно ее встряхнул.

— Тарас.

— Арагорн, — серьезно ответил брат Василия, присаживаясь у компьютера и пряча искры смеха в глазах.

Стажер, не зная, как реагировать, с надеждой покосился на Илью. Тот изобразил на лице невозмутимость индейского вождя. Брат Василия, тем временем, внимательно разглядывал изображение на мониторе.

— Арагорн? — осторожно переспросил Тарас.

— Для тебя — Арагорн Петрович, — серьёзно поправил тот.

Стажёр подавился рвавшимся наружу смешком.

— Угу, — только и кивнул он и на всякий случай решил больше вопросов не задавать. Арагорн так Арагорн. У каждого свои причуды. Если он… Нет, не если — когда. Да, именно так — когда он станет конквестором, тоже возьмет себе какое-нибудь звучное прозвище. Например, Терминатор. Нет, это девушкам не нравится. Тогда — Атилла. А лучше — Волкодав. Да можно и вообще без прозвища; «конквестор», от латинского conquistor — сыщик, исследователь, тайный наблюдатель, само по себе звучит впечатляюще.

— Понятия не имею, Илья, — тем временем покачал головой Арагорн, легко вскакивая на ноги. — Изображение нечёткое. И потом, ты же знаешь, я по ту сторону проходов обычно надолго не задерживаюсь. Надо будет у Яна спросить — он два года назад почти всю осаду у греков пробыл. Может, и опознает, если, конечно, этот грек действительно важная фигура.

— Ох, только бы не важная, — вздохнул Илья. — Ладно, спасибо. Я, собственно, и не рассчитывал. Просто подумал — а вдруг? Сейчас сделаю копию, и рванем обратно… А вы там как?

— Да нормально, как всегда, — бодро отозвался Петрович. — Не в первый же раз… Правда, так быстро разбираем впервые.

Технику приходилось ставить каждый год и держать около недели. Когда начиналась осада Трои, греки в первую очередь захватывали пляж и громили стоящий неподалеку храм Аполлона, внутри которого в опистодоме, закрытом помещении позади статуи Аполлона, находился проход. Опистодом традиционно считался священным местом — предполагалось, что там располагался вход на Олимп, к самому солнечному богу, и осквернять комнатушку своим присутствием не решались даже жрецы. Простые люди в храм и подавно не заходили, это было не принято, ведь храм — жилище богов, смертным там делать нечего. К тому же, чтобы попасть в проход, необходимо было шагать прямо в стену, чего в обычных обстоятельствах делать никто не станет. В обычных — но не в угаре боя. В запале битвы случалось порой, что один-другой грек делали этот шаг. Шум и вспышки света от установленной на входе аппаратуры должны были имитировать гнев Аполлона, заставляя греков в панике пятиться, уходя, таким образом, подальше от прохода. Обычно срабатывало безотказно.

— Ну, раз я больше ничем помочь не могу, то я пошёл, — сообщил Арагорн и направился к проходу. Дойдя до колонны, поймал любопытный взгляд Тараса, и, видимо, решив, что парень достаточно намучился, сверкнул белозубой улыбкой и пояснил: — Имя это мое. Настоящее имя. Отец у нас Толкиеном увлекается. Ещё и братца моего Фарамиром хотел назвать. Но мать возмутилась — она нас в честь дедов назвать собиралась, Василием и Иваном. Говорила, вполне, кстати, справедливо, что Игнатьев Иван Петрович звучит куда лучше, чем Игнатьев Арагорн Петрович. Или Фарамир Петрович, если уж на то пошло. В итоге я стал жертвой родительского компромисса.

Арагорн подмигнул стажёру и шагнул в проход.

— Арагорн Петрович, ну надо же! — всхлипнул Тарас от долго сдерживаемого смеха.

Запись скопировалась через несколько минут, и можно было возвращаться обратно. Тарас грустно вздохнул, тоскливо глядя на колонну Шушморского капища, и нехотя полез в машину.

* * *

Шумные столичные улицы начало затягивать ранними зимними сумерками, когда Илья вырвался из плотного потока машин третьего транспортного кольца и пересек Яузу, направляясь к серому особняку с театральной тумбой у входа.

Несмотря на то, что время приближалось к пяти вечера, признаков окончания рабочего дня в офисе не наблюдалось. Борис Моисеевич, так и не расставшись с цветастым фартуком, смотрел телевизор в караулке. Аркаша увлеченно копался в компьютере, Майя внимательно подпиливала ногти, Ирочка задумчиво расчесывала длинные каштановые локоны. Папыч говорил с кем-то по телефону и нетерпеливо постукивал пальцами по краю стола. На ярко-красном диване у окон-витражей удобно устроился загорелый улыбчивый мужчина средних лет с ярко-голубыми глазами и коротким ёжиком очень светлых волос, которые, если приглядеться, на самом деле были седыми, и что-то увлеченно рассказывал сидящей в кресле напротив молоденькой девушке.