Оборотень в погонах - [10]

– А Желтый что?

– Так ведь Желтый-то почему в отключке лежал! – радостно сообщил подследственный. – Он под кайфом был, у него в венах не кровь, а вся таблица этого… ну, как его…

– Менделеева, – подсказал я от двери.

– Во, во. Вампир как хлебнул такого коктейльчика – и с копыт долой. Желтый утром очухался, смотрит – лежит.

– А сам Желтый?

– А что ему сделается? – искренне удивился подследственный.

Вообще-то он прав, подумал я, прикрывая дверь. Самого Желтого, поскольку обитал он не на моей земле, я видел всего пару раз и знал его больше понаслышке, но если хотя бы треть ходящих о нем баек верна, то вампиру можно было только посочувствовать. Уж лучше колом в спину. Хотя сам дурак, кто его, спрашивается, из могилы тянул? Лежал бы себе в гробу да посасывал плазму. Говорят, им по гуманитарной помощи спецпайки присылают.

Интересно, а что если Желтый все-таки заразился? Вряд ли, конечно, раз он до сих пор жив, то должен был выработать в себе такой иммунитет, что ему укус вампира, как мне – комара, но все же! Вампир-наркоман? Такого в моей практике еще не было, да и у остальных в участке, по-моему, тоже. Станет он охотиться на своих дружков-наркашей, или будет таскать шприц для будущей жертвы?

Глубоко задумавшись над этим вопросом, я механически открыл следующую дверь и только потом сообразил, что делать этого не в коем случае не следовало – дверь эта располагалась в конце коридора и вела соответственно в кабинет нашего дорогого и любимого – шоб он сто лет жил, а двести раком ползал – начальства.

Нет, вы только не подумайте, что я что-то имею против нашего начальника. Он у нас хороший, иногда. А вот у соседей начальник – тролль. Кербаши Хавалов, добрейшей души существо, не то, что муху – инфузорию не обидит. Правда, не все об этом осведомлены, а потому, угодив на допрос к оперу, у которого росту пять локтей, а клыки в пасти – чуть не в локоть каждый, сразу начинают просить бумагу и ручку – писать явку с повинной.

Однако господину Половцеву Свет Никитычу до Кербаши далеко. В плане размеров. Поэтому размеры он компенсирует. Вот и сейчас посмотрел он на меня своими зелеными очками и захотелось мне обратиться в мерзкую пузырящуюся жижу и тихо утечь куда-нибудь в подвал, ибо пребывал старшая сила пресвятого благочиния Половцев Свет Никитыч в раздраженном состоянии. Кто его так сумел разозлить, я не знал и знать не хотел, разве что затем, чтоб помянуть недобрым словом, если жив останусь, но довел он Свет Никитыча примерно до уровня тактического джинна. А я и влез, заместо Хиросимы.

– Явился, Зорин. – Проскрипел Никитыч. – Ну, проходи.

Я бочком протиснулся в щель и опустился на стул для посетителей, предварительно удостоверившись, что предыдущий гость не забыл на нем свою ручную гадюку. А что? Был у нас такой случай. Каких только «знакомцев» некоторые чародеи не заводят.

– Явился? – ласково осведомилось начальство.

– Э-э… так точно, – сознался я.

– Ну и что с тобой прикажешь делать, а, Зорин? – все тем же подозрительно ласковым тоном осведомилось начальство.

– Э-э… а-а… А в чем дело, Свет Никитыч? – пропищал я.

– Не дело, Валя, – укоризненно покачало головой начальство. – Не дело, а дела.

Как ни странно, поняв, за что меня сейчас будут убивать, я успокоился. Приятно знать, за что умрешь, а еще приятнее, если грехи эти и не твои вовсе.

– Три «глухаря»! – возвестил чугунному медвежонку на столе Свет Никитыч. – Три! Чем, интересно, ты думал, а?!

– Так ведь никак не отвертеться было.

– А голова тебе для чего дадена? А? – Вопросило начальство. – В ней, знаешь ли, мозги водятся.

Я промолчал.

– Эх, взять бы да и повесить их на тебя. – Мстительно предположило начальство.

Я в первый монент не понял кого повесить. Мозги, что ли?

– Так ведь один и из них уже мой, – напомнил я. – «Заказуха» на Новоапостольской. «Глухарь» капитальный.

– И поделом! – пробурчало начальство. – Две недели до конца квартала, а у тебя сколько дел незакрытых? То-то. Ты фокусников своих когда брать собираешься? А?

Я вздохнул.

– Не знаю, Свет Никитыч. Я и так уж всех стукачей на уши поставил. Они ведь не только на моей земле пасутся, они по всему участку ползают, и у соседей отметились, а валят все ко мне.

«Фокусниками» именовалась группа мошенников – по неуточненным данным трое-четверо – которые вот уже второй месяц не давали мне спокойно жить. Начали они с неразменных червонцев, потом, очевидно, подкопив денег на оборудование, перешли на липовые четвертаки, а последним их достижением была пачка баксов, которая спустя пару часов обернулась тремястами граммами капустных листьев.

– Ты, это, давай, заканчивай с ними, – посоветовало начальство. – Конец квартала на носу и потом – кто его знает, чего они в следующий раз выкинут.

– Постараюсь, Свет Никитыч.

Половцев одобрительно кивнул, сунул руку в стол, извлек из-под него чайную кружку и с удивлением уставился на нее.

Во мне зашевелилась надежда.

– Я могу идти, Свет Никитыч?

Половцев оторвался от изучения кружки и так же озадаченно посмотрел на меня.

– Что? Ах, да, иди, Валя.

Я начал приподниматься со стула.

– Хотя нет, погоди.

Я замер, и плюхнулся обратно на сиденье.