Оборотень моей мечты - [69]

— Что же все-таки случилось? — снова заговорила я, когда полностью успокоилась и смогла это делать нормально. Одновременно с этим сообразила, что прижимаюсь к Калине обнаженным телом, и ласки его уже далеко не так невинны, как до этого, что дышит он уже прерывисто, а одна его рука накрыла мою грудь и ласкает сосок. С этим нужно было что-то делать, как бы мне ни хотелось забыть обо всем в его объятьях и отдаться поднимающейся внутри меня страсти. Сейчас точно не место и не время! А потому я решительно отстранилась от него и прикрыла наготу простыней. — Я вижу, что случилось что-то серьезное. Расскажи.

Калина тоже немного пришел в себя и уже не выглядел настолько расстроенным, скорее сосредоточенным сверх меры.

— Случилось… — медленно произнес он, — Лука нарушил устав, и теперь его ждет суд.

Он внимательно смотрел мне в глаза, изучая реакцию. А что же в ту минуту почувствовала я? Сначала я удивилась, потому что даже мысли не допускала, что виновником такого состояния Калины может быть Лука. Потом разозлилась, что вела себя настолько эгоистично и ни о ком кроме себя не думала. И лишь после всего в душе шевельнулось волнение за Луку. А окончательно добила меня потаенная радость, что волнуюсь за него не как за любимого, а скорее, как за брата, мол, что еще мог натворить этот балбес.

— И что же он сделал? — как можно спокойнее уточнила. Очень надеялась, что получилось скрыть весь тот букет чувств, что испытала в считанные секунды. — Это как-о связано с Елизаветой?

— Откуда ты про нее знаешь?

— От твоей сестрицы. Да и видела я их…

Я вспомнила прием, и как Лука обхаживал эту надменную красавицу. И снова испытала только лишь сострадание. Определенно, мне стало легче, чему я не могла не радоваться. Мои чувства к Луке менялись с космической быстротой и благодарить за это я должна была Калину. Глядя на него сейчас, я даже представить не могла на его месте кого-то другого, а уж тем более Луку, к которому все сильнее проникалась сестринской любовью. Но сейчас опять же было не время анализировать собственное состояние. Впереди по-прежнему маячила неизвестность, и проблем у нас только прибавилось благодаря моему непутевому братцу.

— Елизавета из очень древнего клана, гораздо старше и могущественнее нашего. Она сестра альфы и вот уже несколько лет помолвлена. По их законам помолвка разрывается либо по обоюдному согласию сторон, либо же в случае смерти одного из нареченных. А Лука… Кажется, он имел глупость увлечься женщиной могущественнее и старше его.

Калина о чем-то задумался, но я не дала ему замолчать надолго.

— Любить кого-то — разве это преступление?

— Нет, конечно, — тряхнул он головой, выныривая из задумчивости, и так ласково посмотрел на меня, что сердце в груди трепыхнулось, кажется, от радости. — Любить мы можем кого хотим, но нарушать установленный ход событий нельзя. Особенно, если это записано в уставе клана.

На это я многое бы могла ответить. Например, что в мою жизнь вмешались настолько вероломно, что тут уж речь шла даже не о нарушении правил каких-то, а о преступлении, если бы совершил его не безумный дух. Можно было бы развить тему насильного удерживания здесь танцовщиц, что тоже нарушало все мыслимые и немыслимые законы. Но что-то мне подсказывало, что под законами Калина имел далеко не общепринятые, а какие-то свои, медвежьи. Да и вряд ли стоило обсуждать с ним все то, с чем я была не согласна, по крайней мере, сейчас.

— Не любовь Луки преступление, а то, что застали его в спальне Елизаветы. Она виновата не меньше, и ее тоже ждет наказание. Но к членам клана устав не так суров, как к посторонним.

Вот так поворот! Не ожидала услышать такое. Лука до такой степени обезумел от страсти или похоти, что пошел на нарушение правил? И в который раз за сегодня я поняла, что сочувствую ему всей душой, ругаю за неосмотрительность, расстраиваюсь и волнуюсь, но не ревную.

— И где он сейчас?

— Взят под стражу, прямо в постели, — скривился Калина, но получилось у него это не зло, а грустно. — Надо что-то делать, но пока я даже ума не прилагаю что.

— И что ему может грозить?

— Трудно сказать… Это решит суд клана, который состоится через неделю. Но точно ничего хорошего.

Мне уже давно следовало одеться. Но во-первых, я не хотела этого делать при Калине, а во-вторых все еще продолжала думать о Луке, отвлекаясь даже от мыслей об отце. Вот же дурачок! И угораздило его вляпаться в такое.

— Ладно! — хлопнул себя Калина по коленям и встал с кровати. — Пойду я к Гордею, узнаю все. А тебе… лучше тебе оставаться пока тут.

Ну уж нет! Сидеть в четырех стенах неизвестно сколько и оставаться в неведении я отказывалась.

— Постой! — схватила я Калину за руку, когда он уже повернул к двери. — Можно мне проведать своих?

Хоть меня и не было в клане чуть больше недели, но с удивлением поняла, что соскучилась по всем, даже по противным Сайке с Мальвой. Да и самой мне казалось, что отсутствовала гораздо дольше и изменилась сильнее, чем хотела бы.

На мою невинную просьбу Калина отреагировал довольно странно. Он передумал уходить и снова опустился рядом со мной на кровать. При этом смотрел на меня так, словно собирался сообщить пренеприятнейшее известие.