Оборотень - [11]

После обеда в доме наступила тишина, то ли ушел папа, то ли успокоился. Я вышла из комнаты, пошла на кухню. Открыла дверь — никого, попила воды, а поесть не получилось, не могу проглотить и куска хлеба. Теперь на собственной шкуре понимаю, что такое первая разбитая любовь. И когда успела я так влюбиться в него? Наверно больше сводит с ума то, что я его так и не увидела.

— Эмили, — мама сзади одернула. — Не хочешь поговорить? — строго посмотрела на меня.

— Нет, — таким же взглядом одарила ее и пошла к себе.

Может, я к ней не справедлива, но она всегда на стороне папы. Что-то ей доказывать, рассказывать будет бесполезно.

Дня два они пытались меня выманить из комнаты угрозами, еще дня два уговорами. Я не решилась начать разговор, и что бы я сказала? Сказать было нечего, но и оправдываться не хотелось. А то, что они знали об оборотнях, я поняла в тот роковой день, так что это была не новость для них обоих.

Я молча ходила по дому, на звонки не отвечала, пыталась смотреть телевизор, слушать музыку. Душа болела, сердце разрывалось на части, ничего не помогало. За четыре дня депрессивной диеты, вещи на мне весели, как на вешалке.

— Эмили, положи пульт! — мама рявкнула на меня. — Не смотришь телевизор, дергать каналы не нужно. Лучше займись чем-нибудь полезным, почитай книжку.

Откидываю пульт в сторону, продолжаю сидеть на диване. И почему все знают и указывают, что для меня полезно, а что нет?

— Добрый вечер, — неожиданно папа вошел в гостиную. Я молча пытаюсь смыться с глаз, пока ничего не начал расспрашивать или поучать чем-нибудь. — Эмили, сядь на место! — одернул меня.

— Нет! — пытаюсь продолжить путь.

— Я сказал, сядь! — дернул меня за плечи и усадил на диван обратно.

Отвожу взгляд в сторону, не желаю встречаться с его. Сижу и пытаюсь принять тот факт, что когда-нибудь придется поговорить с ними.

— Эмили, сколько можно бегать от разговора? — мама села рядом со мной. — Мы всё понимаем, — нежно поправила рукой мои волосы. — У тебя сейчас переходной возраст, тебе хочется дружить с противоположным полом — с каким-нибудь красивым мальчиком, — что это с ними такое? Они не будут меня отчитывать за встречи с оборотнем?

— Но то, что я увидел в лесу в тот день, — начал папа. — Знаешь, как у нас говорили в старину: «Береги честь смолоду!»

— Что? О чем это вы? — никак не могу понять, к чему они ведут?

— Как бы скверно это не звучало, но обниматься с голым мужчиной в лесу это не пристойно для моей дочери. Я тебя не так воспитывал! Я держал тебя в строгости, чтоб завтра ты могла с высоко поднятой головой выйти замуж, а не чтоб народ мусолил о тебе всякие разные сплетни!

У меня отпадает челюсть, папа меня видел в объятьях голого мужчины. Ну конечно при обращении он был без одежды. Может поэтому он и не давал мне открыть сразу глаза, давая привыкнуть к нему, а может просто не хотел пугать. Но почему они не говорят о том, что волк напал на отца, и куда делось его ружье?

— Эмили, тебе всего семнадцать лет, — мама смягчила взгляд. — У тебя будут ещё ровесники, с которыми ты будешь встречаться, и поверь это совсем другое.

— Что? — да о чем они говорят? — Ровесники? — я чувствовала, что волк старше меня, но не думала, что прям на столько, что они в панику впадают.

— Я не представляю, что могло произойти, если бы папа во время не успел!

— Хорошо, что он не успел тебя ммм… — папа в смещение отвел взгляд.

— Не успел что? — смотрю на него в смятении, понимаю, что он хочет сказать, но хочу, чтоб он это проговорил вслух.

— Не успел тебя раздеть и изнасиловать! — выпалил наконец.

— Да что вы несете!? — в бешенстве соскакиваю с дивана.

— Эмили, только не нужно волноваться, — мама пытается мягкостью усадить меня обратно.

— Это он тебе все в таком свете рассказал? — поворачиваюсь к папе. — А он тебе не сказал, в кого тогда стрелял? И куда, в конце концов, делось оружие? Нет? Не сказал? Что стрелял в оборотня и тот оглушил его? Этого тоже не рассказал?

— Эмили, — тихо шепнула мама, — какой ещё оборотень?

— А ты спроси у него. — указываю на папу.

— Эмили, я понимаю у тебя депрессия! Ты волнуешься о произошедшем, но прости, милая, какой оборотень и какое оружие?

— Ладно! Тогда где твое ружье? — смотрю на него и жду, как он теперь будет выкручиваться?

— Мама много раз возмущалась, что держу оружие в доме, и я его сдал в отделение. Зачем оно нам в доме?

— Ну конечно! — потерял в лесу, а теперь выкручивается. — А в кого ты тогда стрелял в лесу? — смотрю ему в глаза, пытаюсь понять мотив его вранья.

— Ни в кого! Я не стрелял! Эмили, ты чего?

— Пап, да брось! Скажи правду, скажи всё, как есть! — комок подкатывает к горлу.

Мало того, что так больно в груди, они ещё пытаются доказать мне, что никого волка там не было.

— Скажи, что ты видел волка, черного волка! — смотрю в его глаза с надеждой.

— Эмили, — дергает меня за плечи, — в нашем в лесу не водятся волки! — смотрит на меня, как на ненормальную.

— Оборотень! Это был оборотень!

— Довольно! Насмотрелась фэнтези! Нет никаких волков и тем более оборотней! Если этим самым ты хочешь оправдать свое гулянье по лесу ночью, то это просто глупо!