Оборона Опочки 1517 г. «Бесова деревня» против армии Константина Острожского - [6]
Прибыв на великий сейм в Берестье в конце 1515 г., король Сигизмунд столкнулся с многочисленными жалобами своих подданных, «истощенных войною и налогами на военные нужды»[49]. Наемникам заплатили жалованье за последние месяцы и… распустили по домам. Военную кампанию 1516 г. решено было проводить собственными силами. Однако силы эти оказались распыленными: Жемойтская земля готовилась охранять свои границы от прусского магистра, Волынь и Киев организовывали отряды для обороны от татар.
С декабря 1515 по январь 1516 г. акты Литовской метрики засвидетельствовали крупные королевские займы на нужды войны на общую сумму ок. 6000 коп грошей[50]. Король фактически заложил у князей и магнатов некоторые свои земли и дворы с правом получать с них доходы. Деньги нужны были не только на выплату жалованья наемникам и ведение войны. Значительными суммами покупалась лояльность Крыма.
В начале 1516 г. великий князь Литовский Сигизмунд вновь обнадежил Мухаммед-Гирея успехами своих войск. «…Люди наши украиных наших замков, — писал король, — с Полоцка и Витебска, из ынъших наших го родов, и дворане наши, и люди служебный, жолнири, частокрот в землю неприятеля на шого московского ходят и посполите земли его школы великии делают, и в целости вы ходят, а люди его, с ласки милого Бога, лю дем нашим в его земли нигде на око ся не могут оказати»[51].
Но ни в русских, ни в литовских документах нет подтверждений слов Сигизмунда. Возможно, речь шла о пограничных рейдах небольших отрядов, ходивших «за рубеж» в целях поживиться добычей. В послании крымскому хану «шкоды» на порубежье были представлены как серьезные операции против «московитов».
Первый поход был предпринят только к началу лета. Со стороны Литвы отряд неизвестной численности вторгся в пределы Русского государства. В одном письме епископа Томицкого есть короткая фраза о том, что «наши люди, пришедшие под вражескую крепость Гомель, хоть и вынуждены были вернуться с незавершенным делом, но однако не мало вреда нанесли врагу»[52]. Отметим, что епископ Томицкий писал о поляках, подразумевая, очевидно, наемников, нанятых в Кракове.
Вскоре с южных и восточных границ в Вильну стали поступать тревожные вести. Татарские отряды «царевичей» двинулись в Подолию и Галицию, а «московиты» собирали рать у границы, в районе крепости Белой. Информация, полученная от цесарских послов, подтвердила данные литовской разведки: великий князь Московский подготовил 12 или 13 тысяч воинов, чтобы отправить их брать Полоцк[53]. Судя по первым сообщениям, «коварные московиты» готовили не мелкие «загонные» отряды, призванные опустошать территорию, а весьма многочисленную рать.
Положение усугубилось тем, что сведения об объекте планируемого нападения оказались неверными — русские пошли не на Полоцк, а на Витебск. Момент был выбран самый благоприятный для воевод Василия III — в это время в Вильне шел процесс между витебским воеводой Яном Костевичем и витебча нами. Представители «нобилитета и граждан» (nobelium et civium) обвиняли воеводу в несправедливости и грабежах — «в кривдах и утисках». Решение Сигизмунда от 24 июля было не в пользу воеводы Яна Костевича[54]. Но пока шел суд да дело, под стены замки подошли передовые отряды русских. В разрядной книге приведена роспись, согласно которой «к Витебску по полком» от крепости Белой ходила рать воевод князей Андрея Бучена Борисовича Горбатова и Семена Федоровича Курбского, усиленная группировкой из Великих Лук[55]. И хотя в походе участвовали 13 воевод, сложно назвать данную группировку большой: судя по назначениям незнатных лиц на воеводские должности[56], это было небольшое войско, часть которого блокировала Витебск, а другая часть занималась набегами на окрестные территории.
Сложно сказать, были ли вообще попытки взять город штурмом — отряды русских, по литовским сведениям, «сожгли окрестные села и жатву».
Тем не менее были опасения, что Витебск, лишенный командования и управления, с небольшим гарнизоном, может не выдержать блокады. Неожиданно помощь горожанам пришла оттуда, откуда не звали: татары своими нападениями на южные рубежи «причинили большой ущерб московитам»[57]. Первое появление на рязанских и мещерских рубежах татарских загонов «Багатырь-царевича» датировано 15 июня[58]. Примерно к началу июля вести об угрозе крымчаков достигли русского лагеря под Витебском. Между 25 июлем и 24 августом появились один за другим долгожданные известия об отступлении врага, и П. Томицкий не приминул сообщить С. Ходецкому, что «наш враг наш Московит отступил от осады замка Витебска»[59]. Воевода А. Горбатый снял осаду и вернулся в Белую.
Но даже после отступления «московиты» заставляли нервничать литовских воевод. В переписке П. Томицкого с Константином Острожским опять появляются сообщения, что «Моски угрожают» Литве и они «готовы с сильной армией» перейти границу[60]. Но информации о глубоких вторжениях в источниках нет. И Литва, и Россия в это время были обеспокоены нападениями татар на свои границы.
