Оборона Одессы - [125]

До 14 октября из осажденной Одессы было вывезено более 50 тыс. человек (войска, раненые и гражданское население), 208 орудий, около 900 автомашин, более 3200 лошадей, 162 трактора, тысячи тонн заводского оборудования. Для прикрытия отхода, посадки и эвакуации войск предусматривалась помощь артиллерии крупных военных кораблей, для чего из состава эскадры Черноморского флота, директивой Военного совета ЧФ от 12 октября, выделялся специальный отряд в составе: крейсеров «Красный Кавказ», «Червона Украина» и эсминцев «Смышленый», «Бодрый», «Незаможник», «Шаумян» (командующий контр-адмирал Л.А. Владимирский).

К 15 октября в Одесском порту были сосредоточены теплоходы и транспорты: «Украина», «Грузия», «Армения», «Абхазия», «Котовский»; транспорты «Чапаев», «Жан Жорес», «Курск», «Калинин», «Большевик», «Восток», «Лукомский», «Сызрань», «Петраш», «Черноморец», «Зенит», «Доротея»; крейсеры «Червона Украина» и «Красный Кавказ»; эсминцы «Смышленый», «Бодрый», «Незаможник», «Шаумян» и другие плавсредства.

Авиация противника систематически бомбила район порта, зная об эвакуации, ведь сосредоточение такого количества кораблей и транспортов не могло быть обычным явлением. Но советская корабельная зенитная артиллерия ЧФ надежно прикрывала небо над акваторией порта, в связи с чем вражеская авиация не могла вести прицельную бомбежку и потери от бомбардировки порта были незначительными. Только санитарный транспорт «Грузия», подвергшись бомбежке 14 октября, получил серьезные повреждения. Две тысячи раненых разместили на других судах, а «Грузию» удалось отбуксировать в Севастополь.

13–14 октября небольшими группами, незаметно для противника, улетали из Одессы в Крым самолеты 69-го авиаполка. Наиболее изношенные в боях самолеты было решено взорвать, часть машин пришлось перевозить морем на канонерских лодках. Тогда же «распряглась» кавдивизия. Фронтовой конский состав и лошадей кавдивизии тысячами отправляли на мясокомбинат – на конскую колбасу для армии. Часть лошадей отловили местные жители для личных гужевых или продовольственных нужд.

К 13 октября всем одесситам стало ясно, что в ближайшие дни город будет сдан. Уже реально не действовали никакие системы секретности – ведь в порт устремились тысячи военнослужащих, огромное количество авто, телег, тягачей с военным добром. Часть имущества уничтожалась еще по дороге к порту. Очевидец Ю. Климов вспоминал: «Много автомашин с различным имуществом госпиталей, хозяйственных подразделений сбрасывали его в море… Откос к морю превратился в богатейшую свалку».

Солнечным утром 15 октября остановил работу одесский хлебозавод, оставшиеся сухари стали раздавать рабочим, но уже в полдень хлебозавод, сахарный завод, винзавод подверглись массовому погрому одесситов. Тогда же в городе перестали ходить трамваи. В то же время местные власти и не думали раздавать населению не подлежащие вывозу продукты питания (хотя известно о раздаче заложенных в ломбард вещей). Десятки тонн продуктов и мануфактуры уничтожались на глазах у одесситов. Специальные отряды НКВД подрывали или сжигали важные объекты, которые не должны были достаться врагу: городскую электростанцию, все хлебозаводы, все городские школы… Еще с 10 октября в Одессе начался массовый грабеж местным населением магазинов, лавок, складов, санаториев, госпиталей. Тащили ширпотреб, спички, мыло, сахар, продукты, разнесли в щепки Зеленый театр. Народ ринулся тащить все то, что еще не было увезено и растаскано[306].

По воспоминаниям адмирала И.И. Азарова, 11 октября в Одессе стало критическим днем обороны. В городе распространились панические слухи о том, что Военный совет и командование обороной «сбежали из города», что румынские войска прорвали фронт и бой идет уже в самом городе. С 6 октября румынские звуковещательные станции на передовой вещали: «Одессу большевики оставляют». И.И. Азаров писал: «В городе произошли вспышки мародерства. Преступные элементы призывают граждан громить продовольственные магазины… дал им право расстреливать… на месте. Беспорядки в городе удалось пресечь»[307].

Диверсанты начали стрельбу на городских улицах, на стенах домов появились листовки противника с явной ложью о «бегстве коммунистов». Население охватила паника, которой воспользовались мародеры, начавшие погром складов, винных подвалов и магазинов. Милиция в большинстве своем разбежалась, и командованию пришлось ввести в город несколько взводов с фронта для установления порядка. Солдаты начали расстреливать мародеров на месте. Трибуналу Приморской армии передавались дела по городским вопросам. Но репрессии не остановили погромов… Н.И. Крылов добавлял: «В воинских частях появились первые дезертиры».

15–16 октября грабеж приобрел характер всеобщего действа. Большая толпа местных жителей ринулась к складам на Новом рынке, что, по слухам, были еще заполнены имуществом. Но когда замки были взломаны и началась толкучка внутри складов, над базаром зависли советские самолеты, с которых на головы горожан полетели бомбы. Имущество было превращено в пепел, как и восемьдесят жизней одесситов. Недалеко от бульвара Фельдмана (ныне Приморского), где одесситы ломали склад с конфискованными у населения радиоприемниками, трагедия повторилась. Советские самолеты осколочными бомбами рассеяли и покалечили радиолюбителей. Бомбежки не останавливали наиболее предприимчивых одесситов. С раннего утра 16-го в порт хлынула толпа стремящихся захватить склады оставшихся там товаров