Обольститель - [7]

Глава 2

— Пойми, Ники, это не жизнь. Ни для меня, ни для тебя. — Ник Олдридж отвернулся от окна и медленно прошел на середину комнаты. — Мне не следовало слушать тебя, впрочем, как и Салли. Теперь я заперт в этой проклятой лондонской гостинице, точно крыса в мышеловке. И Бог весть, сколько это продлится. А все ты и твой безумный план.

— Он вовсе не безумный, папочка, — раздался приглушенный голос Николь из-за натянутого в углу одеяла, выполнявшего роль ширмы. Она вышла из своего укрытия, заканчивая одеваться. — Пущенные нами слухи прекрасно сработали. Теперь все знают, что во время последних скачек ты повредил ногу и теперь лечишься в Глазго у своих родственников.

— У нас нет родственников в Глазго.

Озорные искорки в глазах Николь стали ярче.

— А кому об этом известно? К тому же у мамы была кузина шотландка или даже две кузины. Именно поэтому мы с Салли выбрали Шотландию — самая правдоподобная версия. И потом, это достаточно далеко, чтобы удержать на расстоянии твоих преследователей. В конце концов, ты для них безвреден, если находишься вне Англии. — Николь взглянула на себя в зеркало, и искорки в ее глазах погасли. — А вот это уже совершенно неправдоподобно! Да что там! Просто невозможно.

— Что невозможно? — переспросил отец, продолжая мерить шагами комнату.

— Я в этом наряде. Смотрю — и чувствую себя абсолютной дурой.

Ник взглянул на дочь и вдруг резко остановился. В глазах его вспыхнул странный огонек.

— Боже мой, Ники! Мне показалось… ты похожа… — Его голос прервался.

— Что, ужасно, да? — вздохнула Николь. — Так ведь выбирать-то приходится только между этим платьем да еще бежевым. Если бы не боязнь быть узнанной, мне бы и в голову не пришло заниматься подобной чепухой. Честно говоря, я не понимаю, почему женщины обязательно должны носить платья, — она приподняла бледно-желтый подол и с отвращением посмотрела на многочисленные складки нижних юбок. — На все эти туалеты уходит не меньше часа, после чего ты совершенно выматываешься и уже не в силах ни двигаться, ни дышать. К тому же это все настолько громоздко, что и присесть-то трудно. — Тяжело вздохнув, Николь опустила подол юбки. — Как я была бы рада вновь надеть свои любимые бриджи!

Ник наконец-то обрел дар речи:

— Проказница, а ты знаешь, что очень красива? В этом платье ты похожа на свою мать.

Николь посмотрела на отца с недоверием.

— Папа, мне кажется, что неделя затворничества отрицательно повлияла на твое зрение. Мама была настоящая леди — изящная, хрупкая.

— И ты станешь такой же! Ах, если бы Алисия была жива и могла тебя сейчас видеть! — Ник почувствовал комок в горле. — Ты многое взяла от нее — живость ума, любовь к чтению и эту поразительную манеру держаться. Ну а я слишком груб и неотесан, чтобы обучить тебя хорошим манерам и привить умение держаться в обществе. Я всегда надеялся, что этим займется Алисия.

Услышав, как задрожал голос отца, Николь тут же подошла к нему и взяла за руку.

— Папа, не надо, — тихо сказала она. — Никто, кроме меня самой, не виноват в том, какой я стала. Я, и ты сам это прекрасно помнишь, стала интересоваться лошадьми, как только научилась ходить. Маме, правда, удавалось заинтересовать меня учебой, но лишь дело доходило до чисто женских занятий, я тут же убегала на конюшни. Так что как женщина я совершенно безнадежна.

— Просто ты еще ребенок.

— Нет, когда умерла мама, мне уже было тринадцать лет. Но и задолго до этого она не раз говорила, что я вылитый Ник Олдридж.

Скорбное выражение исчезло с лица Ника, и он вполголоса проговорил:

— Алисия была поразительно терпимой. Ведь моя работа не давала ей возможности жить привычной для нее жизнью.

— Дорогой отец, просто мама очень любила тебя, так же как и ты ее. — Николь прильнула к отцу и поцеловала его в щеку.

— Алисия гордилась бы тем, какой красавицей ты стала. И она хотела, чтобы я заботился о твоем будущем.

— Прекрасно. — Николь вернулась к окну. — Позаботишься в свое время. Но прежде мы должны подумать о твоем.

Губы Ника задрожали, но он сдержал себя.

— Думаю, тебе следует распустить волосы, — сказал он, указывая на копну темных волос дочери, ловко заплетенных в косу, но мало похожую на прическу, которую обычно носят дамы. — Или уж постарайся как-нибудь уложить косу, как это делают другие женщины.

— Хорошенькое дело — постарайся! — воскликнула Николь. — Уже почти смеркается. К тому времени, как я закончу приводить себя в порядок, все газетные киоски закроются. Интересно, стоит ли так мучиться, чтобы просто принести газету, в которой наверняка не будет интересных предложений работы?

— Будет у тебя работа, Проказница, — успокоил Ник.

— Надеюсь, это произойдет до того, как мы исчерпаем свои скудные запасы, — отозвалась Николь, покусывая нижнюю губу. — Если бы мы отправились в Ист-Энд, как я предлагала, мы сэкономили бы половину того, что тратим на эту комнату. Еще есть время пере…

— Нет, — резко прервал дочь Ник. — Я и так беспокоюсь всякий раз, когда ты выходишь одна. По крайней мере мы живем в приличном районе, а не в грязном пригороде, где полно пьяниц и бандитов, которые бог знает что могут с тобой сделать, стоит только шагнуть за порог! — Ник содрогнулся. — Нет, Николь, мы останемся здесь до тех пор, пока ты не найдешь работу.