Обольстить грешника - [47]

— Да, милорд, — ответил мистер Пинч. — Кук была очень добра и дала мне немного говядины, оставшейся после ужина. — Он вынул завязанный в узелок носовой платок.

Мелисанда кашлянула.

— По правде говоря… Вейл взглянул на нее:

— Да, моя дорогая?

— Если это для Мауса, то он любит сыр, — извиняющимся тоном проговорила она.

— Преклоняюсь перед вашими знаниями. — Вейл повернулся к кухарке, которая хлопотала над своим супом. — У вас найдется кусочек сыра?

Кухарка присела:

— Да, милорд. Энни, принеси из кладовой ту головку сыра.

Посудомойка убежала в соседнюю комнату и вернулась с головкой сыра чуть меньше ее собственной. Она положила ее на кухонный стол и осторожно развернула салфетку, в которую сыр был завернут. Кухарка взяла острый нож и отрезала кусок.

— Столько годится, милорд?

— Вполне, миссис Кук. — Вейл улыбнулся женщине, и ее щеки порозовели. — Я навеки у вас в долгу. Ну а теперь, мистер Оукс, покажите мне подвал.

В сопровождении дворецкого они прошли через кладовую и оказались у двери, которая открывалась на короткую лестницу, ведущую в полуподвал.

— Берегите голову, — предупредил Вейл Мелисанду. Сам же он, спускаясь по этим ступеням, согнулся почти вдвое. — Спасибо, Оукс. А теперь можете нас оставить.

Дворецкий явно почувствовал облегчение.

Подвал был выложен холодным сырым камнем. По его стенам тянулись полки, заставленные всякими видами пищи и вина. В одном углу находилась небольшая деревянная дверка, за которой томился Маус. Услышав их шаги по лестнице, он перестал лаять, и Мелисанда представила, как он стоит за этой дверью, склонив набок голову.

Вейл посмотрел на Мелисанду и приложил к губам палец. Она кивнула, крепко сжимая губы. Он усмехнулся и немного приоткрыл дверь. В щель мгновенно высунулся черный носик. Вейл присел на корточки и отщипнул кусочек сыра.

— Ну, сэр Маус, — тихо сказал он, протягивая ему сыр, — вы обдумали ваши прегрешения?

Носик дернулся, Маус очень осторожно взял из руки Вейла сыр и исчез.

Мелисанда ожидала, что Вейл войдет в эту комнатку и заберет собаку, но он сидел на корточках и терпеливо ждал, как будто у него на этом свете не было других дел.

Прошло несколько секунд, и черный беспокойный носик показался вновь. На этот раз Вейл держал сыр так, что песик не мог до него дотянуться.

Затаив дыхание, Мелисанда ждала. Маус был ужасно упрямым, но он обожал сыр. Песик носом толкнул дверь. Теперь человек и собака смотрели друг на друга. Первым сдался Маус, он вышел и взял у Вейла второй кусочек сыра. Но тотчас же попятился на несколько шагов и, отвернувшись, с жадностью съел сыр. Теперь Вейл держал сыр на открытой ладони. Маус осторожно подошел и, поколебавшись, взял следующий кусочек.

Пока он его жевал, Вейл, едва касаясь, погладил собаку по голове. Казалось, Маус отнесся к этому спокойно или просто ничего не заметил. Вейл достал из кармана длинный тонкий кожаный ремень. На одном конце его была петля. Когда Маус подошел за следующей порцией, Вейл ловко накинул петлю ему на шею так, что она надежно, хотя и не туго облегла его шею, и дал ему еще сыра.

К тому времени, когда был съеден весь сыр, Маус позволял Вейлу гладить все его маленькое тельце. Вейл встал и похлопал себя по бедру:

— Тогда пойдем.

Он повернулся и пошел из подвала. Маус бросил озадаченный взгляд на Мелисанду, но поскольку он был на поводке, то был вынужден идти за Вейлом.

Мелисанда удивленно покачала головой и последовала за ними. Вейл прошел через кухню и вышел из дома через черный ход. Здесь он ослабил поводок настолько, чтобы Маус мог сделать свои дела.

Затем смотал поводок и улыбнулся Мелисанде:

— А теперь поужинаем?

Ей оставалось только кивнуть. Благодарность переполняла ее душу. Вейл приручил Мауса, показал свою власть над собакой, и все это, не причиняя боли терьеру. Она знала очень мало мужчин, которые бы снизошли до этого. Для того, что сделал он, требовались ум, терпение и немалая доля сострадания. Сострадание к собаке, которая только что утром укусила его. Если бы она уже не любила его, то полюбила бы сейчас.

Маус лежал под столом у ног Джаспера. Поводок был намотан на его запястье, и он каждый раз натягивался, когда терьер предпринимал бесплодные попытки подойти к своейхозяйке. Сейчас он лежал, положив голову между лап, и время от времени издавал трагические вздохи. Джаспер чувствовал, что больше не может сдержать улыбку. Он понял, почему Мелисанда любила это маленькое существо. Маус обладал неимоверной притягательностью.

— Вы намерены снова отсутствовать этой ночью? — спросила Мелисанда, сидевшая напротив него.

Она смотрела на него поверх бокала своими затуманенными и таинственными глазами. Он передернул плечами:

— Возможно.

Джаспер уставился на ростбиф, который резал на своей тарелке. Она действительно хочет знать, почему он всегда уходит из дома и не возвращается до раннего утра? Или просто думает, что он где-то пьянствует? Мрачные мысли. Особенно теперь, когда его не привлекают игорные притоны и балы, которые он посещал когда-то каждый вечер. Но еще сильнее он ненавидел черные ночные часы.

— Вы могли бы остаться, — сказала Мелисанда.

Он взглянул на нее. Ее лицо было спокойно, она неторопливыми движениями разламывала и мазала маслом булочку.