Обольщение - [25]

Гера. Аталанта имела в виду заклятье суженых, которое супруга Зевса из злобы наложила на Геракла и всех аргонавтов. У каждого есть только одна суженая, только это оказалось вовсе не благословением, а жесточайшим проклятием. Суженой становилась единственная женщина на всем белом свете, которая являлась бы самой неподходящей парой для аргонавта.

Деметрий сын Аталанты, отпрыск настоящего зла и врага жителей Арголеи. Он подозревал, что Изадора – его проклятие, и двести лет избегал ее, чтобы мать не смогла использовать его для своей выгоды. А теперь из-за одного неверного решения все, что он сделал для того, чтобы защитить Изадору и их мир, пошло коту под хвост.

– Спи, сынок, тебе надо отдохнуть. – Аталанта провела рукой по его лицу, зрение затуманилось, и Деметрий ничего не мог с этим поделать.

Теперь вместо спящей на столе Изадоры он видел только темноту и понял, что сбежать не удастся. Осталось надеяться, что он как-то сумеет собраться с силами, чтобы сопротивляться единственной женщине, которую всегда желал.

Глава 6

Деметрий прикрыл рукой глаза от палящего солнца и посмотрел на пустой пляж. Вода осторожно набегала на золотой песок, а легкий бриз шелестел в ветвях деревьях за спиной. Его прошиб холодный пот от увиденного: куда ни глянь – песок, а справа и слева ‒ крутые скалы, ограждавшие лес. И вода… так много долбанной воды.

Аталанта бросила их на острове, это точно. Только вот где? Деревья, жара, песок… как-то все знакомо. Словно с открытки сошло Средиземное море. Интуиция подсказывала, что есть только один остров, где ему придется не спускать с Изадоры глаз, но Деметрию не хотелось верить своим подозрениям. Ведь Изадора, несмотря на махинации Аталанты, нужна стерве живой. Она бы не сглупила и не оставила бы их одних в аду.

Аргонавт посмотрел на Изадору, все еще без сознания лежащую на песке. Он очнулся рядом с ней всего несколько минут назад и, проверив, дышит ли принцесса, последние пять минут осматривал окрестности. Убедившись, что угрозы нет, он решил унести Изадору из-под палящего солнца, проверить ее ногу, которая, возможно, сломана в сражении с демонами, и понять, что, Аид побери, делать дальше.

Деметрий присел на корточки и взял принцессу на руки. Ее голова болталась, как у тряпичной куклы, но дыхание было размеренным и глубоким. Не обращая внимания на прикосновение шелковистой гладкой кожи к своей, он сосредоточился на том, как его ботинки погружались в песок, мешая двигаться. Осторожно уложив Изадору в тени пальмы, он присел рядом, расшнуровал свою обувь и бросил за спину.

На лбу выступили капли пота. Погружаясь пальцами ног в теплый песок, Деметрий направился к примеченной упавшей ветке и проверил ее на прочность. Подойдя к Изадоре, он сломал ветку, оставив длину примерно с ее голень, затем встал на колени и глубоко вздохнул.

Он так давно не пользовался своими способностями, что не знал, сможет ли наложить эффективные целительные чары. Однако надо что-то делать. Вытерев ладони о бедра, он посмотрел на лицо Изадоры, очень надеясь, что она не придет в себя в процессе лечения.

Зажмурившись, Деметрий вытянул руки перед собой, читая нараспев слова, которые давно не произносил. В его пальцах собралась энергия, излучая тепло и свет. Он медленно опустил руки на ее сломанную ногу.

Иза дернулась, но не очнулась. Он снова и снова и повторял заклинание, касаясь сломанной кости и соединяя ее снова магией, от которой давно отказался. Через несколько минут, сильно устав, Деметрий сел на пятки и вытер пот со лба.

Принцесса лежала в той же позе: склонив голову с растрепанными светлыми волосами на бок. Одна рука касалась песка, а другая лежала на животе. Грудь поднималась и опадала в такт дыханию. Деметрий понятия не имел, сработали ли чары: выяснится, когда Иза очнется и попытается встать. Погладив ее по лбу, он склонился над ней:

- Проснись, кардия[2], открой глаза ради меня.

Иза и глазом не моргнула.

Вне себя от волнения, он решил сосредоточиться на главном: она дышит и у нее нет жара.

И снова попытался:

- Очнись, кардия, открой глаза, чтобы я знал, что ты тут. Умоляю, открой глаза.

Опять ничего.

Отчаяние наполнило грудь, но Деметрий не собирался позволить этому чувству повлиять на себя. Изадора жива, пока только это и важно. Возможно, даже хорошо, что она пока без сознания. По крайней мере, ей не больно, а рана за это время заживет.

На всякий случай он решил наложить на ногу шину. Стянув рубашку, бросил ее на песок. Взглянув еще раз на пародию на ночнушку, в которую ведьмы нарядили Изу, он приказал себе перестать быть слабаком и взяться за дело.

Смяв ткань сорочки у ее колен, он осторожно потянул одеяние вверх, стараясь не смотреть на обнаженное тело. Приподняв рукой Изу под спину, он снял ночнушку через голову, затем взял свою рубашку и надел на принцессу, сунув ее руки в рукава. Уложив Изу обратно, он стянул края рубашки спереди и начал застегивать пуговицы.

Долбанные пуговицы. И чего, Аид побери, их так много? Его ладони вспотели, пока он пытался прикрыть Изадору как можно скорее.

Застегнув одну пуговку, он перешел к следующей, оказавшейся меж грудей принцессы. Тут он заметил мельком кожу, попытался отвернуться, но не вышло. Оттенок был в несколько раз светлее его собственного. Изадора была гладкой и мягкой, а он – покрыт шрамами и груб. Пуговица выскользнула из его крупных пальцев. Снова взяв ее, он случайно задел костяшками холмик груди.