Обольщение Евы Фольк - [7]

— Говоришь, отпустить?

Ева молча кивнула головой. От страха у нее пересохло во рту. Взяв Линди за руку, она нервно озиралась на окруживших их солдат. Семеро из них были французами, а еще трое — сенегальцами. Ева испуганно посмотрела на черные лица африканцев.

— А ты что, немая? — злобно спросил офицер, поворачиваясь к Линди.

Она только молча потупилась. Сплюнув, офицер осмотрел дома и магазины вокруг рыночной площади.

— А ну, всем сидеть в своих норах! — крикнул он, указывая пальцем на несколько силуэтов, показавшихся в затемненных окнах. Выхватив шестизарядный револьвер офицер направил его на фигуру, выглянувшую из двери бакалейной лавки. — И тебе тоже, грязный еврей! — гаркнул он. Дверь лавки тут же закрылась.

Офицер сунул револьвер обратно в кобуру.

— Жаль, что мы не стерли этих твердолобых немцев с лица земли, — буркнул он, слегка пошатываясь. — Итак, что мы здесь имеем? Две немочки, пренебрегающие нашим комендантским часом. И что же мне с ними делать? — покрутив черный ус, офицер с деланной задумчивостью прикоснулся пальцем к кончику своего носа. — Нет, нет, оставить их ненаказанными никак нельзя. — Оглянувшись на темные дома он отстегнул от ремня флягу и сделал большой глоток русской водки. — Они считают меня за дурака, — продолжил офицер, отрыгнув. — Я же знаю, что они все равно наблюдают за нами сквозь щели. Что ж, устроим для них представление.

Ева оцепенела. Ее сердце едва не выпрыгивало из груди. Во рту у нее пересохло, а в голове крутилось только одно: «О Боже, что они с нами сделают?»

— Эй ты, красотка, раздевайся! — вдруг приказал ей офицер тоном, не терпящим возражений.

Потрясенная Ева не могла сдвинуться с места.

— Шевелись! — проревел офицер.

— Но, месье… П-пожалуйста, — начала Ева заплетающимся языком.

— Делай, что тебе говорят! — гаркнул офицер, дав ей пощечину, — Если не хочешь, чтобы за тебя поплатилась вся эта вонючая деревня!

Ева обреченно заплакала. Ее дрожащие пальцы медленно потянулись к пуговицам легкой куртки. Сняв куртку, Ева мгновение подержала ее в руках, как бы еще надеясь на милость офицера, а затем положила ее себе под ноги.

— Давай, свинья! — крикнул офицер, ткнув пальцем на зеленую блузку Евы, купленную мамой около месяца назад у местной швеи.

Остановившись в нерешительности, она бросила испуганный взгляд на дрожащую Линди. В этот момент сзади на нее обрушился грубый подзатыльник. Оглянувшись, Ева натолкнулась на плотоядный взгляд одного из африканцев. В ее памяти сразу же всплыло все, что мама рассказывала ей о мужчинах. У нее все поплыло перед глазами.

— Поспеши, немецкая свинья, если не хочешь, чтобы мы раздели тебя сами, — сказал офицер.

Кивнув, Ева нащупала верхнюю пуговицу. Через несколько секунд под похотливые смешки солдат блузка упала на землю, оставив девочку в одной майке. «О Боже, прошу Тебя…» — взывала девочка в безмолвном отчаянии.

Вдруг, где-то неподалеку хлопнула дверь, и по брусчатке площади быстро зашаркали чьи-то подошвы. Оглянувшись на звук, офицер выхватил пистолет и три раза выстрелил в сторону стремительно убегающей тени.

— Получай!

Фигура скрылась за углом дома, а Линди, воспользовавшись тем, что солдаты на мгновение отвлеклись, с пронзительным воплем прорвала их круг и в панике понеслась через площадь. Двое французов тотчас бросились за ней. Ева тоже было ринулась бежать, но офицер схватил ее за локоть.

— Стоять, красавица! Уж тебя-то мы не отпустим.

Громко разрыдавшись, Ева вознесла безмолвную молитву о своей подруге.

— О, месье, пожалуйста… Отпустите меня, — предприняла она еще одну попытку.

— Заткнись и раздевайся! — последовал неумолимый ответ.

Слезы катились по лицу Евы. Она дрожащими руками ослабила пояс, и юбка соскользнула к ее ногам. Сняв туфли и носки, Ева, дрожа в одних трусиках и майке, начала умолять офицера о пощаде, но, натолкнувшись на неумолимый смех, мольбы переросли в безудержные рыдания. В этот момент, услышав душераздирающий вопль Линди из дальнего переулка, Ева вздрогнула и, глотая слезы, затихла. Этот крик мог означать только одно: ее подругу поймали, и о том, что с ней сейчас делают, было даже страшно подумать. В оцепенении прижав руки к груди, Ева с отчаянием переводила взгляд с одного солдата на другого.

— Давай дальше!

«Господи, неужели все это наяву?» — промелькнуло в голове Евы. Закрыв глаза, она втянула носом холодный воздух, пытаясь представить себя плывущей на плоту по тихо журчащему Мозелю в яркий летний день… Но реальность оказалась беспощадной.

Дрожа всем телом, Ева медленно стянула через голову майку, обнажив признаки своей расцветающей женственности. По кругу ее захватчиков пронесся похотливый гомон. Вдруг, сознание Евы охватило какое-то странное оцепенение, милостиво отделившее девочку от реальности происходящего. Сбросив трусики, она осталась при лунном свете совершенно голая, закрывая грудь руками и как можно крепче сжимая бедра. Надежды на спасение не оставалось.

— Что тебе нужно? — проворчал небритый мужчина крывший дверь захудалой таверны. Это заведение, едва сводившее концы с концами, принадлежало отцу Линди, Максу Краузе.

— Французы поймали Линди и дочку Фолька… на рынке. — Объяснил задыхающийся от быстрого бега Самуэль Зильберман. — Они пьяные… и собираются изнасиловать девочек.