Оболганный сталинизм. Клевета XX съезда - [98]

Что касается стенограммы январского (1938) Пленума, она известна лишь в отрывках, хотя некоторым из историков удалось познакомиться с полным тестом всех его заседаний. Тем не менее никто из исследователей-архивистов специально не отмечал, что описанный Хрущёвым диалог состоялся в ходе январского Пленума. Таким образом, весьма вероятно, что и здесь Хрущёв сказал неправду. Только нельзя быть до конца уверенным.

Даже если Сталин говорил что-то подобное, его слова, разумеется, не могли стать причиной для ареста Постышева, последующего суда над ним и вынесения ему смертного приговора. Постышев понёс суровое наказание не из-за пререканий со Сталиным, а за вопиющее по масштабам избиение партийных кадров. Вне зависимости от того, высказывал ли Сталин недовольство Постышевым в таких выражениях, – а здесь самое время напомнить, что кроме самого «закрытого доклада» тому нет никаких подтверждений, – Хрущёв всё равно лгал, когда указывал причины, будто бы предопределившие участь Постышева.

Зачем, вообще, Хрущёву понадобилось говорить об этом? Надо полагать, ему нужно было своеобразное «алиби» для тех, кто работал со Сталиным на протяжении многих лет.

Многие делегаты, вероятно, задались бы вопросом: почему ближайшие соратники Сталина не осудили его за «преступления», обвинения в которых выдвинул Хрущёв? Почему, зная обо всём, они не сделали ничего, чтобы остановить Сталина? Хотя предложенное Хрущёвым объяснение выглядит явно неубедительным, никакого иного ответа он дать не смог: «Нас убили бы, если бы мы протестовали. Посмотрите, что случилось с Постышевым только за напоминание, что он большевик!»

56. «Дезорганизация» работы Политбюро

Хрущёв:

«Серьёзно принижалась роль Политбюро ЦК, дезорганизовывалась его работа созданием различных комиссий внутри Политбюро, образованием так называемых “пятёрок”, “шестёрок”, “семёрок”, “девяток”. Вот, например, решение Политбюро от 3 октября 1946 года:

“Предложение тов. Сталина.

1. Поручить Комиссии по внешним делам при Политбюро (шестёрке) заниматься впредь наряду с вопросами внешнеполитического характера также вопросами внутреннего строительства и внутренней политики.

2. Пополнить состав шестёрки председателем Госплана СССР тов. Вознесенским и впредь шестерку именовать семёркой.

Секретарь ЦК – И. Сталин”.

Что это за терминология картёжника? (Смех в зале). Ясно, что создание подобных комиссий – “пятёрок”, “шестёрок”, “семёрок” и “девяток” внутри Политбюро подрывало принцип коллективного руководства. Получалось, что некоторые члены Политбюро отстранялись таким образом от решения важнейших вопросов»[564].

Даже такой враждебно настроенный к Сталину автор, как Эдвард Радзинский, признаёт: Хрущёв говорит здесь неправду. Подкомиссии внутри Политбюро – лишь один из способов распределения нагрузки среди его членов. В самом принципе нет ничего нового или зазорного, и «узкие составы» внутри Политбюро тоже не были изобретением сталинского времени.

Разумеется, о «принижении» или «дезорганизации» Сталиным роли Политбюро в данном случае не может быть и речи.

57. Подозревал ли Сталин Ворошилова в том, что он «английский агент»?

Хрущёв:

«В результате своей крайней мнительности и подозрительности Сталин дошёл до такого нелепого и смехотворного подозрения, будто Ворошилов является английским агентом. (Смех в зале). Да, английским агентом»[565].

В своих мемуарах Хрущёв пересказывает множество слухов, которые, как он уверяет, были известны только очень узкому кругу лиц. Его рассказ, долженствующий проиллюстрировать «крайнюю мнительность и подозрительность» Сталина, как раз один из таких случаев: кроме самого Хрущёва, рассказанная им история ничем больше не подтверждается.

О ней нет упоминаний даже в мемуарах Микояна – книге, где прозорливый читатель сможет легко отыскать множество ложных «воспоминаний», иначе говоря, случаев, которых не было в действительности (вроде обсуждения Сталиным никогда не существовавшего послания чехословацкого президента Э. Бенеша об измене маршала Тухачевского[566]). Поэтому, появись рассказы такого сорта у Микояна или какого-то другого мемуариста, у нас всё равно оставались бы законные основания отнестись к ним с большим сомнением. Так или иначе, но про «агента» Ворошилова нет ни слова даже в микояновских воспоминаниях.

58. «Разнузданный произвол» в отношении Андреева

Описанные до конца главы события имеют прямое отношение к октябрьскому Пленуму ЦК 1952 года, состоявшемуся сразу после XIX съезда КПСС.

Хрущёв:

«Сталин единолично отстранил также от участия в работе Политбюро и другого члена Политбюро, Андрея Андреевича Андреева.

Это был самый разнузданный произвол»[567].

Строго говоря, мы точно не знаем, что именно сказал Сталин на октябрьском (1952) Пленуме ЦК КПСС, поскольку официальный стенографический отчёт до сих пор не предан огласке (по словам Микояна, речи Сталина и других выступавших на Пленуме не стенографировались). Достоверно известно только одно: сразу после смерти Сталина новое партийное руководство приложило недюжинные усилия, чтобы не только пересмотреть основные его решения, но и вообще стереть о них какую-либо память.