Обнаженный бизнес - [127]

США, Бельгия, Германия, Великобритания и Европейский союз были сосредоточены на одной проблеме. Американский президентский чрезвычайный план по борьбе со СПИДом (PEPFAR) собрал десятки миллионов долларов. Билл Гейтс даже звонил мне сообщить, что его фонд предлагал 50 миллионов долларов в помощь Южной Африке, но Табо Мбеки отказался от денег. Гейтс решил дать Мбеки последний шанс и организовал ещё один личный визит.

Я решил позвонить Мбеки и поспособствовать тому, чтобы он принял деньги ради людей с ВИЧ. От его чиновников я получил ответ: «Табо велел передать вам, что он будет хорошим мальчиком».

Что ж, это были хорошие новости. Сейчас президент собирался принять деньги фонда. Но форма, в которой он это выразил – «Табо будет хорошим мальчиком», – насторожила меня. Как будто Мбеки уступил под нежелательным давлением, и это казалось странным: в конце концов, мы всего лишь бизнесмены, пытающиеся помочь независимому правительству в его гуманитарной программе. Вскоре президент Мбеки изменил своё намерение. Что же это могло значить?

Моё разочарование грозило разрывом с их банками, когда я услышал о том, что говорила министр здравоохранения ЮАР.

В августе 2006 года на Международной конференции по СПИДу в Торонто Манто Тшабалала-Мсиманг сказала, что свёкла, чеснок, лимон и африканский картофель были лекарством от ВИЧ. (Может быть, овощи, конечно, и помогли бы, но без антиретровирусных лекарств вряд ли можно вылечить СПИД.)

Её слова подвергли осмеянию. Министра окрестили Доктором Свёклой за заявление о том, что эти овощи и фрукты могут успешнее бороться с ВИЧ, чем антиретровирусные препараты. Восемьдесят учёных международного уровня заявили, что Южная Африка проводит неэффективную и аморальную политику по борьбе со СПИДом и потребовали отставки министра здравоохранения. Среди критиков были Нобелевский лауреат Дэвид Балтимор и доктор Роберт Гало, соисследователь проблем ВИЧ и разработчик первого теста крови на ВИЧ.

Это было уж слишком. Я не мог расслабиться и не обращать внимания на то, что считал правильным. С моей стороны это был не идеологический пыл или даже не праведное негодование, или хотя бы хорошая деловая привычка. Весь мой жизненный опыт научил меня рубить правду-матку. И в октябре 2006 года я принялся за дело…

После открытия центра «Бубези», я посетил благотворительный обед в деревне на 100 км северо-восточнее Претории. Так как на обеде также присутствовала Черри Буз, супруга Тони Блэра, меня предупредили, чтобы я не проявлял излишнюю эмоциональность. В частности, Джин Оелванг из Virgin Unite сказала мне, что критические замечания могли принести вред, так как работу нескольких фондов в стране приостановили из-за негативных отзывов. Но я уже не мог остановиться. На следующий день я дал несколько интервью в прессе.

«Подход министра здравоохранения ЮАР опасен. Он убивает сотни тысяч людей в Южной Африке. И это так печально», – сказал я. И всё потому, что люди уважают Африканский национальный конгресс, но больше политики они уважают Мбеки. Так или иначе, поскольку это правительство, подобно бриллианту в короне страны, люди не будут возмущаться достаточно громко.

Затем я сделал ещё один шаг.

Я сказал, что лидер ЮАР виновен в геноциде собственного народа. И добавил, что многие мировые лидеры уже посмотрели на эту ситуацию другими глазами. Я заявил прессе: «Думаю, что следовало бы привлечь министра здравоохранения к уголовной ответственности за преступление против человечества».

На следующее утро, 27 октября 2006 года, в Financial Mail появилась заметка: «Британский миллиардер Ричард Брэнсон подверг резкой критике президента Табо Мбеки и министра здравоохранения Манто Тшабалала-Мсиманг за то, что они стоят во главе „правительства, которое эффективно убивает собственный народ“».

Я уставился на статью. Вот он я, бизнесмен, а не политик, критикую высокопоставленных лиц страны, где занимаюсь бизнесом. С чисто коммерческой точки зрения я поступил совсем не мудро. Но я решил, и до сих пор так считаю, что важнее делать то, во что веришь и считаешь правильным, даже если это и противоречит интересам бизнеса. Нельзя допустить того, чтобы бизнес выходил за рамки морали.

Я просто не мог поступить иначе. Ведь речь шла о стране, о людях и. о том, чтобы быть первым – то, что я так люблю. Я хотел, чтобы люди запомнили Африканский национальный конгресс за ту работу, которую он проделал для своей страны, а не за равнодушие и за убийство огромного количества людей, потому что его лидеры отказывались понимать, что ВИЧ непременно перетекает в СПИД.

Сказанное мною прозвучало как подстрекательство. Три дня спустя после того, как я слетал в Намибию вместе со своим отцом, 30 октября 2006 года, мне позвонила личный секретарь Табо Мбеки, чтобы сообщить, что президент желает получить ответ. Затем она послала письмо на пяти страницах от президента, которое мне передали через Линдив Мабузу, верховного комиссара Южной Африки в Лондоне.

Мбеки писал:

Откровенно говоря, я в полной и абсолютной растерянности. Не понимаю, почему такая энергичная, упорная, продолжительная, целенаправленная, соответствующая мировым стандартам программа по борьбе с ВИЧ/СПИДом правительства нашей страны спровоцировала такую реакцию, что Вы посмели назвать нас «правительством, которое эффективно убивает собственный народ».