Обнаженная смерть - [23]

— Одобряете? — поинтересовался он.

— Недурно. — Ей казалось, что она пробует чистое золото.

— Я рад. «Монкар» — первый сорт, который я когда-то приобрел для своего подвала. Не желаете ли сесть к камину?

Соблазн был велик. Она представила себя греющейся у огня, потягивающей вино, наслаждающейся нежными бликами света…

— Это не визит вежливости, Рорк! Я расследую убийство.

— Вы сможете продолжить расследование за ужином. — Он взял Еву за руку и вопросительно приподнял бровь, почувствовав ее неудовольствие. — Смею предположить, что женщина, вступившая в драку из-за шоколадки, оценит вырезку толщиной в два дюйма.

— Бифштекс? — Она боялась, что истечет слюной.

Он не смог побороть усмешку.

— Только что из Монтаны. — Видя, что она все еще колеблется, он вскинул голову: — Бросьте, лейтенант! Сомневаюсь, что порция натурального мяса повредит вашим недюжинным способностям сыщика.

— На днях меня уже пытались подкупить, — пробормотала она, вспомнив Чарлза Монро и его черный шелковый халат.

— И что же представляла собой взятка?

— Бифштекс куда интереснее. — Ева предпочла уйти от ответа и устремила на него серьезный взгляд. — Учтите, Рорк, если улики укажут на вас, у меня не дрогнет рука.

— Иного я не ожидаю. К столу!

Он повел ее в столовую. Снова хрусталь, сверкающее дерево, потрескивающий камин — на сей раз из мрамора с розовыми прожилками. Женщина в черном подала закуски — креветки в густом соусе и несколько разных салатов. Затем она принесла начатую бутылку и бокалы.

Ева редко заботилась о том, как выглядит, но сейчас пожалела, что не надела что-нибудь более подходящее к случаю, чем джинсы и свитер.

— И как же это вы настолько разбогатели? — дерзко спросила она, чтобы скрыть смущение.

— В силу самых разных причин.

Рорк поймал себя на том, что ему нравится наблюдать, как она ест. Ей была присуща редкая целеустремленность — во всем.

— Назовите хотя бы одну.

— Желание, — сказал он и выдержал многозначительную паузу.

— Маловато! — Она взяла бокал и спокойно встретила его взгляд. — Большинство людей желает богатства.

— Им недостает остроты желания. Они боятся борьбы, риска.

— А вы не боялись?

— Нет. Бедность — это так неудобно! Я очень люблю комфорт. — Он положил ей на тарелку хрустящего салата с приправой из пряных трав. — А знаете, мы с вами не такие уж разные люди, Ева.

— Что вы имеете в виду?

— Вам, очевидно, очень хотелось служить в полиции, и вы были готовы за это сражаться, рисковать. Вы тоже не выносите дискомфорт, только он у вас возникает от других причин: вам некомфортно, когда нарушается закон. Я делаю деньги, вы боретесь за справедливость. То и другое совсем не просто. — Он немного помолчал. — А знаете, чего хотелось Шерон Дебласс?

Ее вилка задрожала, но она сумела подцепить листик зеленого салата, сорванный не более часа назад.

— Нет, не знаю. А вы?

— Мне кажется, знаю. Ей хотелось власти. Секс часто становится средством ее достижения. У нее хватало денег, чтобы окружить себя комфортом, но этого ей было мало. Ей хотелось власти над клиентами, над собой, а главное, над своей семьей.

Ева положила вилку. В свете камина, в неверном отблеске свечей, отражаемом хрусталем, Рорк казался опасным. И совсем не потому, что он был способен наброситься на женщину. Напротив — потому, что женщина не могла его не возжелать! Его глаза оставались в тени, и взгляд не поддавался прочтению.

— Вы говорили, что едва знали Шерон Дебласс. Как же тонко вы при этом анализируете ее натуру!

— Чтобы составить мнение, не требуется много времени, тем более когда человек как на ладони. У нее не было вашей глубины, Ева, вашего самообладания, вашей завидной целеустремленности.

— Речь не обо мне! — Ей совершенно не хотелось, чтобы он переводил разговор на нее и смотрел такими глазами. — Итак, по-вашему, она стремилась к власти. Так сильно стремилась, что рассталась с жизнью, не успев урвать кусок побольше?

— Не исключено, что она не рассчитала своих сил, — пожал плечами Рорк. — Ведь вопрос в том, кусок чего или кого…

Та же безмолвная прислуга убрала со стола салаты и принесла огромные фарфоровые тарелки с шипящими кусками мяса и золотистыми ломтиками жареного картофеля.

Ева дождалась, пока они снова останутся одни, и напала с ножом на бифштекс.

— Когда человек накапливает много денег, добра, приобретает положение, то ему есть что терять. Он становится осторожным.

— Теперь вы взялись за меня? Думаете, именно я оказался ей не по зубам? — Судя по его взгляду, ему было и любопытно, и забавно. — Поделитесь со мной своей теорией, Ева! Вы считаете, она меня шантажировала, а я, вместо того чтобы отмахнуться от нее или поднять на смех, взял и прикончил ее? Но я хотя бы сперва с ней переспал?

— Об этом нужно спросить вас, — бесстрастно произнесла Ева.

— Учитывая избранную ею профессию, это был бы правдоподобный сценарий. Пресса хранит полное молчание по поводу этого дела, но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы заключить, что там не обошлось без секса. Итак, сначала я с ней переспал, потом пристрелил, если верить вашей теории. — Он положил в рот кусочек мяса, тщательно прожевал, проглотил. — Но тут имеется загвоздка.