Обнаженная дважды - [62]

«Я должна, — подумала Жаклин, — закончить проклятый набросок. Снять со своей души этот груз. Самонадеянно, конечно, полагать, что никто не разобьет мою голову и не покончит со мной разрядом тока, прежде чем я смогу его завершить. Проклятая Ара, я ненавижу эту женщину. Кто бы мог подумать, что она превратится в такую развалину? Мне хотелось бы поговорить с другими участниками конкурса об их предположениях относительно дальнейшей судьбы героини. Но в теперешней ситуации…»

Жаклин остановилась не потому, что посетитель за соседним столом пристально посмотрел на нее из-за того, что она рассуждала вслух, а поскольку ее захватил прилив вдохновения. «Что, если… А затем предположим…»

Она запихнула карандаш и блокнот обратно в сумочку, забросила ремень через плечо и стрелой вынеслась из ресторана.

По дороге в Пайн-Гроув Жаклин разработала сюжетный ход, пришедший ей в голову. Он предполагал отправить на свалку большую часть наброска Катлин и введение нового персонажа — женщины, действующей в качестве антипода и соперницы Ары. Жаклин радостно засопела и обогнала антикварный «шевроле», за рулем которого сидел пожилой мужчина. Это могло сработать. Это должно сработать. Это был пустяк, мелочь, но такая мелочь, которую можно сравнить с кульминацией восторга по поводу рождения Великой Идеи, проломившей продолжительный творческий затор в голове писателя. Жаклин чувствовала, что вот-вот разразится песней. И в самом деле она взорвалась ею.

— О, что за великолепное утро. О, что за прекрасный день…

Был полдень, а не утро, но она не могла придумать песню, радующуюся этому времени суток. Ее новорожденной идее полезно будет отлежаться до вечера. Жаклин не могла забыть ее, та для этого была слишком великолепна. (Она ухмыльнулась.) Она даже могла породить несколько вспомогательных идей. Жаклин все еще не придумала окончания, заключительной развязки, такой же, как и финал «Обнаженной во льду», — чего-то, что могло бы привести к третьей книге и при этом оставить читателя с чувством насыщения, если не полностью удовлетворенным.

В первый раз за утро Жаклин призвала на помощь свою совесть. «Я буду сидеть за столом, пока не пущу корни или не закончу набросок. А тем временем…»

Только один неудачный случай произошел с ней на пути обратно. На окраине Пайн-Гроув ее машину обогнал автомобиль без опознавательных знаков с мигающим красным маячком. Безропотно Жаклин остановилась. Может быть, она неслась слишком быстро. В этот день предстояло сделать так много.

Офицер был членом местного департамента шерифа, а не государственным полицейским, и, когда он увидел Жаклин, его невинное молодое лицо расплылось в широкой улыбке. Он даже не спросил ее водительских прав. Прочтя ей суровую лекцию о риске превышения скорости для жизни детей и домашнего скота, он разрешил ей ехать дальше, но прежде спросил, где она научилась дзюдо. Очевидно, история о ее стычке с Картером не только разнеслась благодаря ее почитателям, но также была несколько преувеличена. Без сомнения, сейчас циркулировала версия, по которой она подпрыгнула в воздух и ударила Картера так, что тот мгновенно потерял сознание.

Жаклин продолжила свой путь, довольная, но ее мучило любопытство, как молодой офицер узнал, кто она такая. Она не была единственной привлекательной женщиной средних лет с зелеными глазами и золотисто-каштановыми волосами, которая вела машину с нью-йоркскими номерами и значком «мондейл-ферраро» на бампере.

В городе она остановилась у супермаркета, чтобы сделать некоторые необходимые припасы. Занятия в школе должны скоро закончиться, и она хотела быть к этому готовой.

Достигнув Гондала, Жаклин была встречена бормотанием мотора и увидела ползущую по лугу газонокосилку. Мужчина в джинсовом костюме, управлявший ею, был высок и широкоплеч, но это был не Пол Спенсер. Его невозможно было ни с кем спутать, что бы он ни делал. «Ее мудрое сердце знало его».

— Проклятье! — выругалась Жаклин.

Маленький коттедж выглядел еще печальнее. Когда Жаклин отперла дверь, дыхание промозглого, влажного, мертвого воздуха приветствовало ее появление. Она оставила дверь открытой, чтобы проветрить помещение, и вошла в другую комнату — библиотеку Катлин. Кто-то убрал сломанные части лестницы и подмел пол, уничтожив таким образом вещественные доказательства. Если это можно назвать доказательством… Подпиленная ступенька, которая, по ее мнению, была более убедительным свидетельством злого умысла, оставалась нетронутой. Доказывало ли это, что Сен-Джон, по распоряжению которого, очевидно, был наведен порядок в доме, был невиновен? Возможно, но это не означало, что он был невиновен в другом.

Пробежав глазами по книжным полкам, она поняла, что книги были рассортированы по предметам: история, антропология, фольклор, литература, поэзия. Это было впечатляющее собрание, указывающее на широту кругозора Катлин Дарси. Она использовала самые разнообразные источники для написания «Обнаженной во льду» — библейские толкования, работы по древним религиям, недавние археологические исследования.

Жаклин поддалась очарованию книг. Ей с трудом удалось удержаться, чтобы не взять с полки один из томов и не начать читать. Она пришла сюда не для этого. Жаклин попросила пустую картонную коробку у управляющего супермаркета и собиралась отобрать для себя несколько книг. Ей необходимо расширить свои знания, особенно в области фольклора. Религиозный аспект четко прослеживался в книге Катлин; она широко использовала сочетания таких авторитетов, как Леви-Брюл, Фрэйзер и Г.Р. Леви.