Обнаженная дважды - [49]

Ряды полок разбивались только окнами и дверьми, а также узкой лестницей в глубине комнаты, которая представляла собой крутой ряд деревянных ступеней с деревянными же перилами. Ванная должна быть наверху. Жаклин осторожно начала подниматься наверх; ступеньки, вероятно, были не в лучшем состоянии, чем все остальное в коттедже.

Хорошо, что она не наступала на них со своей обычной силой и энергией. Когда вес ее тела переместился на вторую ступеньку, доска просела, как качели, качнув Жаклин к перилам, и упала вниз. Жаклин схватилась за перила. Они с хрустом разломились на несколько частей, и нижних две трети отвалились.

Жаклин сделала отчаянную попытку схватиться за последний короткий остаток перил. Обломанный конец вонзился в ее ладонь, и винты, которые притягивали их к стене, выдержали еще одну секунду; но у нее было достаточно времени, чтобы развернуться и упасть вперед ногами, а не головой. Лодыжка подвернулась, и Жаклин растянулась во весь рост на обломках перил.

Слабая женщина разрыдалась бы или начала звать на помощь. Единственным комментарием, вырвавшимся из уст Жаклин, был непечатный. Некоторое время она не могла ни вздохнуть, ни выдохнуть. Наконец ей удалось сесть и осмотреть ущерб. Рваная рана поперек кисти, окруженная несколькими вонзившимися занозами, кровоточила и была похожа на темный ореол; лодыжка была вывернута. Жаклин попробовала согнуть ногу и решила, что сухожилия не растянуты.

С трудом она продолжила поиски ванной, которая теперь была просто необходима. Жаклин почувствовала облегчение, обнаружив, что ей не надо подниматься на второй этаж еще раз. Дверь в задней стене библиотеки вела в смежную комнатку, содержащую все необходимые принадлежности. В течение нескольких минут из крана шла ржавая вода, а медицинская аптечка оказалась пустой, если не считать паутины. Но Сен-Джон предусмотрительно оставил здесь рулон туалетной бумаги. Жаклин угрюмо улыбнулась. Что за парень!

По дороге в кабинет, к аптечке в ее верной сумочке, она остановилась, чтобы осмотреть остатки перил. Дерево само по себе казалось крепким, без признаков гнили или жизнедеятельности термитов. Разломы произошли в местах соединения разных частей перил. Сразу видно, что работал столяр-любитель. Перила не были рассчитаны на то, чтобы справиться с натиском тяжелого падающего объекта. Жаклин покрутила шурупы. Они определенно разболтались, в отверстиях были свежие опилки; и невозможно было сказать, послужили ли они причиной инцидента, прежде чем вес ее тела довершил все эти разрушения.

Другое дело — ступенька, которая подломилась под ней. Жаклин поднялась на верх лестницы, опираясь на руки и колени и держась поближе к стене. Ступеньки представляли собой обычные доски, прибитые с обеих сторон к основанию. В одном случае, однако, гвоздя на дальнем от стены конце не оказалось, и доска была на добрых три сантиметра короче, чем остальные. Вместо того чтобы опираться на опору, она порхала в воздухе, ничем не поддерживаемая.

Губы Жаклин сложились в критической гримасе. Это была уже не работа любителя, а откровенная халтура. Если бы это делала она, то по крайней мере обсыпала бы пылью и грязью разрез, чтобы сделать его недавнее происхождение менее очевидным.

Жаклин сползла вниз по ступеням. У нее заняло добрых десять минут, чтобы вытащить занозы из руки с помощью иглы из ее походного несессера. Она облила раны йодом (ничего из этих новомодных кремов и спреев не подходило для нее; если не болит, значит, и не действует) и наложила пару лейкопластырей поверх разреза. Травма была на правой руке, однако, согнув несколько раз пальцы, Жаклин решила, что рана не так уж сильно болит, чтобы ограничить ее способность писать.

У нее не было сомнений в том, что кто-то намеревался свалить ее с лестницы. Можно было с уверенностью предположить, что в конце концов она поднимется по лестнице, побуждаемая если не поисками ванной комнаты, так нездоровым любопытством, бывшим одной из самых ее известных черт. Но падение не могло нанести ей серьезных увечий. Потолки были низкие, пол деревянный, а не каменный или цементный. В худшем случае это могло закончиться сломанной рукой или ногой или легким сотрясением мозга… В лучшем случае — здоровым испугом. С ее точки зрения. От Жаклин ускользнули мотивы этого неизвестного и некомпетентного в своем деле плотника. Здесь крылось так много возможностей — слишком много людей не желали видеть ее в Пайн-Гроув, работающей над книгой Катлин. Кто бы это ни был, он плохо знал Жаклин Кирби, потому что думал напугать ее таким образом.

Съев сандвич, она подумала о том, что сделала утром. Некоторые из материалов, которые она надеялась найти, были в коробках: заметки и несколько черновых набросков «Обнаженной во льду». По ее собственному признанию, Катлин нелегко пришла к замыслу сюжета. Она сказала одному бравшему у нее интервью репортеру, что, садясь за свою печатную машинку, она никогда не знает, что произойдет в романе. Грубые наброски, найденные Жаклин, доказывали это со всей откровенностью. Здесь находилось не меньше шести вариантов одной и той же главы, оригинальный машинописный текст, так зачерканный и с таким множеством добавок, что его было почти невозможно разобрать.