Обнажая правду - [23]

Снаружи завывает сильный ледяной ветер, но даже после того как двое русских зашли в дом, холодность в комнате никуда не пропала. Рейз, целуя в обе щеки, приветствует их, а потом они все вместе выходят обратно. Как только остальные скрылись за дверью, Рейз поднимает вверх палец, показывая мне, что вернется через минуту.

Обратно каждый из них несет по несколько коробок, и я начинаю задумываться над тем, сколько же мы здесь пробудем. Хотя Рейз и не сказал, на сколько нам придется здесь задержаться, я полагала, что дело ограничится несколькими днями, максимум неделей. Но, глядя на эту кучу, мне кажется, что мы переехали сюда навсегда.

Все выгрузив, Рейз и старший из мужчин проходят в спальню и закрывают дверь, оставляя меня наедине с другим парнем. Не понимаю, зачем им нужно таиться, если я все равно не понимаю, о чем они говорят. Поначалу я не слишком об этом задумываюсь, полагая, что они быстренько обсудят свои дела, а потом наши гости уедут. Но спустя несколько минут молодой русский с волчьим оскалом вместо улыбки на уродливом лице начинает двигаться ко мне.

С каждым его шагом во мне все больше поселяется страх и нарастает паника, а из-за того, что я связана, я не могу ничего сделать, и мне остается только лежать здесь и ждать. Сев рядом с диваном на корточки, он протягивает руку и проводит подушечкой большого пальца по моим сухим потрескавшимся губам.

— Рейз — везучий ублюдок. Ему повезло оказаться взаперти здесь, вдали от всех с такой горячей штучкой и проводить время, погружая свой член в каждую твою тугую дырочку, пока все мы заняты настоящим делом, — злорадно рычит он, просовывая большой палец мне в рот. — Пососи его. Покажи мне, как твои хорошенькие потаскушьи губки будут обхватывать мой член.

Замерев от парализовавшего меня страха, я не могу пошевелиться, пока вдруг в комнате не раздается эхом громкий треск, за которым следует резкая жгучая боль, растекающаяся по моей щеке. Я инстинктивно кричу, что влечет за собой удар по другой щеке.

— Не притворяйся, что ты этого не хочешь, сучка, — выплевывает он слова, задирая мою футболку до шеи и открывая на полное обозрение мои груди и тонкие трусики.

Он расстегивает штаны, его намерения написаны на его прыщавом лбу так же точно, как дьявольские огоньки пляшут в его похотливых глазах.

— Вы, американские девки, все маленькие шлюшки для русских…

Он не успевает произнести последнее слово, прежде чем его хватают сзади и швыряют через всю комнату, а его тело с грохотом ударяется о стену. Сосредоточившись на том, что со мной происходит, я даже не услышала, как открылась дверь в спальню и как оттуда вышли двое других мужчин. Но Рейз, очевидно, услышал достаточно.

Им управляла чистая ярость, когда он подкрался к молодому человеку, выглядевшему в высшей степени смущенным. Тот нахмурил брови и сказал что-то по-русски. Рейз ответил ему ударом кулака в лицо, а затем колена в живот. Парень, рухнув, падает на колени, держась одной рукой за нос, а другой показывая, что сдается.

Не принимая его капитуляцию, Рейз перехватывает в воздухе его руку и неестественным образом заламывает ее ему за спину. Меня тошнит от хруста ломающихся костей, смешанного с криками агонии. И хотя я прекрасно понимаю, что если бы этого парня не остановили, он бы меня изнасиловал, я больше не могу этого выносить.

— Стой, — визжу я.

Слезы льются по моим щекам, когда я смотрю, как Рейз бьет мужчину по ребрам ногами в тяжелых армейских ботинках. Брызги крови теперь украшают стену и ковер, и, судя по тому, как безвольно лежит его тело, уверена, он уже потерял сознание, или, хуже того, мертв.

— Пожалуйста, перестань! Рейз, ты меня пугаешь!

Звук его имени вырывает его из неистового безумия, и он немедленно останавливается. Ни тот, другой мужчина, следивший за тем, как разворачиваются события, ни я не произносим ни слова, не делаем ни шага, когда Рейз, прислонившись лбом к стене, с трудом пытается восстановить дыхание и вернуть себе самообладание.

Наконец через какое-то время, показавшееся мне бесконечностью, он рявкает, приказывая старшему мужчине убрать избитого, не подающего признаков жизни юношу из хижины. Что тот и делает осторожно, даже не обернувшись назад. Едва за ними закрывается дверь, Рейз медленно поворачивается лицом ко мне, его покрасневшие глаза блестят.

— Извини, что напугал тебя, kotyonok. Я не хотел.

Он стыдливо опускает взгляд в пол, его голос полон раскаяния.

— Я думал, что он тебя обижает и потерял над собой контроль. Я дал тебе слово защищать тебя, а я человек слова.

— П-пожалуйста, подойди сюда, Рейз.

Когда я говорю, мои зубы стучат больше от потрясения, чем от леденящего холода.

— Мне нужно, чтобы ты меня р-развязал, а п-потом м-мы п-поговорим.

В то же мгновение он оказывается на коленях рядом со мной, дрожащими руками распутывая надежные узлы, связывающие мои руки и ноги. Едва он убирает веревку, я, оттолкнувшись от сидения дивана, сажусь, вращая запястьями и лодыжками до тех пор, пока в конечностях не проходит покалывание. Он молча, не двигаясь, ждет, когда я что-нибудь скажу или сделаю.

— Спасибо, что спас меня от него. Если бы ты не пришел, он бы меня изнасиловал.