Обменные курсы - [107]

– Да, – отвечает Петвурт.

– Но ничего такого, о чем можно узнать и рассказать, – говорит Мари. – Надеюсь, теперь вы понимаете, что я правда ваш хороший гид. И всегда забочу о вас очень-очень хорошо.

– Да, – говорит Петворт.

– Теперь я буду спать в соседнем номере, куда меня поселили. Надеюсь, вы не обидите, если я стану чуточку о вас думать? – спрашивает Мари.

– Мне будет очень приятно, – отвечает Петворт.

В темном номере открывается дверь; Мари какое-то время стоит в прямоугольнике света из коридора. Не раздеваясь, Петворт поворачивается на бок и засыпает.

III

– Ну вот, теперь мы едем в другой город, правда, хорошо? – спрашивает Марыся Любиёва, пока Петворт заносит вещи в вагон поезда, который с опозданием подошел к единственной платформе глитского железнодорожного вокзала. Ждать пришлось Долго, не по одному стаканчику желудевого кофе пропустили немногочисленные пассажиры под взглядами двух-трех милиционеров, прохаживающихся по перрону. Однако вот наконец и допотопный черный паровоз с красной звездой спереди и такие же старые красные вагоны. Из вокзала доносится телеграфный стук; служащие в черной форме сигналят флажками, Петворт и Любиёва находят свободные места напротив двух молодых солдат под окном с красной табличкой «НОКУ РОКУ».

– Да, он вам понравится, Ногод, – говорит Марыся, открывая и кладя на колени томик Хемингуэя. – Тоже очень старый, хотя не похож на Глит. Там есть горы, еще монастырь и циркус. Мы остановимся в хорошем современном отеле и замечательно проведем выходные, мы работали очень много. Надеюсь, вы рады будете отдохнуть. Вам нравится наш поезд?

– Да, – отвечает Петворт под перестук колес. – Только, если я правильно понимаю, эта табличка запрещает мне курить?

– Ой, бедненький товарищ Петвурт, – говорит Марыся. – Хотите курить? Мы не очень это любим в нашей стране. Думаю, вы находите наши правила чуточку строгими. Это всё для вашего добра, мы не хотим, чтобы вы болели.

– Я пойду в тамбур.

– Думаю, там тоже запрещено, – отвечает Марыся, глядя в книгу. – Но если хотите поглядеть…

Солдаты провожают Петворта взглядом, пока тот встает, идет в тамбур и, закурив, высовывается в открытое окно.

Поезд едет очень медленно, едва ли не со скоростью нагруженных продукцией селян, которые идут по соседней дороге. Состав грохочет по каменным и деревянным мостам и по коротким тоннелям; в воздухе пахнет древесным углем и застарелой пылью. Появляется человек в черной форме, густо посыпанной перхотью, указывает на сигарету и говорит: «Негативо». «А, та», – отвечает Петворт, поворачивается и идет по качающемуся поезду искать место, где не было бы таблички «НОКУ РОКУ». Пассажиров почти нет; между лавками широкий проход, сиденья обтянуты плюшем. Вагоны разделены деревянными дверями на секции, в открытых окнах полощутся занавески. Синяя обивка сидений сменяется коричневой. Петворт открывает дверь – за ней вагон-ресторан, столы под грязными белыми скатертями. Ресторан практически пуст, если не считать официанта в сером пиджаке и двух мужчин за столом под знакомой табличкой «НОКУ РОКУ». У одного из них большая черная борода и золотые браслеты на обеих руках; он курит ароматизированную балканскую сигарету. Второй сидит к Петворту спиной; на нем щеголеватые спортивные брюки, во рту – большая изогнутая трубка. Оба поворачиваются; тот, что с трубкой, вскакивает.

– Как, неужели?! – восклицает он. – Это и впрямь мой добрый старый друг доктор Петворт? Тоже в этом поезде?

Петворт смотрит в недоумении:

– Доктор Плитплов, надо же, какая встреча.

– Удивительно! – смеется Плитплов. – Вы пришли поесть, нет, еще слишком рано. Вы хотите выпить. Пожалуйста, садитесь с нами, мы будем рады.

– Вообще-то я искал место для курения, – говорит Петворт.

– Нет, это нигде нельзя, в таком общественном месте, – отвечает Плитплов, попыхивая трубкой. – Хотя, конечно, в моей стране многое можно, если кого-то знаешь. А этот господин, мой друг, к сожалению, он не говорит по-английски, начальник поезда – его хороший друг. Он много ездит. Садитесь, курите, всё нормально. И еще мы пьем очень хороший коньяк. Будете? Для вас не слишком рано?

Официант уже предусмотрительно сходил за чистым бокалом; Плитплов наливает коньяк из огромной бутыли.

– Я еду по делам в Ногод, думаю, вы тоже; и кого я встречаю в поезде, чем не как моего очень дорогого друга! А ваши лекции в Глите? Надеюсь, они прошли успешно?

– Вроде да. – Петворт отпивает глоток коньяка. – Вы, случайно, на них не были? Мне казалось, я вас видел.

– В Глите?! – со смехом восклицает Плитплов. – На ваших лекциях? Не думаю. О, мой друг, знаю, в нашей академической жизни лекции самые главные, и, конечно, я хотел бы на них быть. Однако на самом деле жизнь состоит не из одних лекций. Как бы я хотел услышать вас в Ногоде, вы всегда очень увлекательны, я помню по Кембриджу. Но нет, я должен делать там конгресс. Вы, может быть, знаете, что Ногод знаменитое место для конгрессов. А ваша очаровательная переводчица, вы ее не потеряли?

– Нет, – отвечает Петворт, – она дальше в поезде.

– Какхорошо она вас бережет. Позвольте, я налью вам еще.