Обмен мужьями Правдивая история нестандартной любви - [21]

“Я не хочу ещё раз пройти через такое.”

Жиль смеялся. Он находил всё это забавным. Остальные смотрели на меня. Непонимающе. Так прошло три секунды. Жиль погладил меня по спине в стиле “погладить по головке семилетнюю дочь, когда она очень устала”. Я осмотрелась и поняла, что никто кроме меня не воспринял произошедшее так тяжело. Я думала, что мы столкнулись с этим вместе, но оказалось, что это моя личная битва. И у меня не было достаточных доспехов, чтоб сражаться в ней.

Двадцать два года моногамного образа мыслей против трёх месяцев полиаморного — неравные условия. Моя полиаморная сторона нуждалась в дополнительных исследованиях, так как для того, чтоб защищать мои убеждения от всего мира, мне необходима уверенность в своих рассуждениях.

Я методически разложила свои аргументы, как если бы я была в суде. Прокурор, ужасно похожий на мою мать, начал свою речь. Меня пробрала внутренняя дрожь.

— Луиза, разве полиамория это не просто секс со всеми подряд?

— Нет! (Голова высоко поднята, прямой взгляд.) Полиамория похожа на любые другие серьёзные отношения. Это не что-то, получающееся само собой, а честное и сознательное решение. (Я полагала, что сравнение с церемонией заключения брака поможет мне набрать несколько очков в глазах присяжных.) Но я не выступаю за полиаморию или против моногамии как таковой. Я выступаю за выбор, делаемый с уважением к себе и к другим. Это может включать в себя и секс со всеми подряд, если выбор именно таков.

— Как Вы можете утверждать, что не противостоите моногамии, если вы подорвали основания, на которых она основывается? — требовал прокурор.

— Когда непредубеждённые и хорошо информированные люди выбирают моногамию, я аплодирую их выбору. Однако, выбор между моногамией и немоногамией встаёт редко. Есть лишь один не подвергаемый сомнениям вариант, которому следуют массы. Он является частью нашей поп-культуры, наших фильмов, нашей религии.

— Брак это обязательство двух людей любить друг друга. Пока смерть не разлучит их. Любить человека вне брака — предательство. И тем более, когда эта любовь выражается в интимных отношениях. Вы можете оспорить эту логику?

— Какое такое предательство вы имеете в виду? Предательство состоит в сексе с кем-то другим или в нарушении контракта, согласованного между двумя сторонами? Второй — настоящее предательство. Но нельзя ли вместо изменения контрактов, попробовать сделать так, чтоб люди строили отношения не исходя из того, что какие-то отношения являются “правильными”, а другие нет, хотя и те и другие включают в себя одни и те же действия. Одни отношения подтверждены куском бумаги, но и остальные могут включать в себя ровно столько же преданности и любви. Или не включать.

— Господа присяжные, готовы ли вы вынести вердикт?

— Да, ваша честь.

— И каким он будет?

— Виновна по всем пунктам обвинения!

Проблема была в том, что как бы ни звучали мои аргументы, я всё равно чувствовала себя как будто в суде. Как будто мне требовалось оправдывать мой способ жить. Особенно, когда я взаимодействовала с окружающим миром. Что я немедленно решила свести к минимуму. И нам с Жилем, находящимся внутри наполненного любовью мыльного пузыря, оказалось несложно избегать всех остальных.

Наедине

Вскоре после нашей первой встречи, мне подвернулась удачная возможность съездить в Англию, в головной офис моей компании. Елена была с Жилем в Париже, и это была моя вторая встреча с Мортеном, но первые дни, проведённые нами наедине.

Моя командировка состояла из собраний и ещё раз собраний. Мне надо было проводить как можно больше времени, разговаривая с коллегами, с которыми я в нормальных условиях не пересекаюсь. Я стала искусной в незаметном обмене текстовыми сообщения. С нашей первой встречи прошло две недели и, хотя всё это время мы пользовались и почтой и вебкамерой, я по прежнему боялась.

— Что если я не буду испытывать по отношению к нему таких же чувств, что в прошлый раз? — вслух сомневалась я.

— Ты ничего не можешь с этим поделать, — прагматично отвечал Жиль. Я ненавидела его за повторение очевидного.

Это не было похоже на отношения парень–девушка из времён учёбы. Я уже чувствовала привязанность к нему. У нас уже был секс. Я даже не могла пойти домой после свидания, потому, что я приехала на три дня. Семьдесят два часа. Четыре тысячи триста двадцать минут.

Он открыл мне дверь их лондонского дома, в двадцати минутах езды от вокзала Сент-Панкрас, взглянул на выражение моего лица и озабоченно спросил: “Что случилось?”

— Я совсем не знаю тебя. Кто ты на самом деле? Ты можешь оказаться похож на Декстера.

Я не хотела его обидеть. Но полиамория оказала на меня специфическое влияние, сделав меня более честной, чем это необходимо. Условности открыто попирались. Коммуникация была прямой. Конкретной. Вы оказываетесь близко связаны с людьми, с которыми даже не спали, связаны через кого-то другого.

— Мы провели вместе больше времени, чем некоторые проводят за всю жизнь, — успокаивающе заметил он.

— У тебя есть какие-нибудь планы на эти выходные?

— Никаких особенных планов. На завтра забронирован ужин. Я думаю, всё остальное время мы можем провести дома.