Обманутые сумасшествием - [3]

– Анализ закончен, сэр. — Робот взял своими щупальцами трефовую десятку и кинул ее на стол.

– И тебе столько времени понадобилось, чтобы отыскать эту десятку? Сволочь! Я бы ее скорей стащил из колоды! — Айрант перевел взгляд на Линда и почти ласково улыбнулся: — Ну что, обладатель четырех козырных тузов?

Тот раздраженно глянул на своего полупроводникового соперника, что-то там пробурчал и нехотя сгреб карты. А Айрант явно повеселел, и переменившееся настроение обозначилось на его лице широкой, несколько идиотской улыбкой с двумя рядами почерневших зубов. Он даже погладил Фабиана по титановому затылку и мягко произнес:

– Не думай только, что я решил одарить тебя лаской. Я просто массажирую твой мозг, чтобы лучше соображал.

– Спасибо, сэр.

Линд кисло улыбнулся, видя как робот с серьезной миной благодарит за оказанную услугу. И когда Айрант очередной раз спросил, с какой они все планеты, Линд совсем уж вяло пробурчал:

– Лично я с Земли. Не веришь — могу показать удостоверение.

Бортмех от радости аж подпрыгнул на кресле.

– Вы верите в такие счастливые совпадения — и я оттуда же! А куда вы летите, позвольте спросить?

Ответил Оди, недовольно качая головой, этот дурак уже достал всех.

– К созвездию Волопаса, минуя галактику Свинопаса.

– И я туда же!!

Впрочем, пора бы уже с ними познакомиться: если не из любопытства, то хотя бы из вежливости. Начнем, пожалуй, с того, кто больше всех кричал — Айрант Скин. Номинально он числился бортмехаником, хотя в экипаже его чаще называли бортбездельником. И у этого прозвища была серьезная коммерческая причина. Дело в том, что корабли легендарной компании «Space Undying», даже класса «В» отличались непревзойденной надежностью к прибыли самой компании и к горькой зависти ее конкурентов. Если даже они иногда и выходили из строя, то этого все равно никогда не случалось (распространенный среди навигаторов каламбур). По этому поводу Айрант неоднократно заявлял, что он когда-нибудь сам что-нибудь сломает, чтобы наконец заняться ремонтом и создать видимость собственной работы. Сейчас он сидел за игральным столом, разевая рот по любому случаю и остро реагируя на самую невинную реплику своих коллег. Вообще, если на борту лайнера происходили шумные скандалы, то все без исключения были связаны с его именем.

Справа от него восседал Линд Оунтер, бортовой врач, космический эскулап, спаситель души и тела. Можно одарить его еще более яркими титулами, да что-то не подбираются нужные слова. А ведь действительно, в отличии от других, незаменимый человек, особенно для таких длительных рейсов. Разболелся зуб, заныла голова, что-то там покалывает в спину — всегда есть к кому обратиться. Это, кстати, тот самый, у которого «четыре козырных туза и покер». На самом же деле в его руке мельтешили семерки, девятки, десятки — не более того, причем, среди них лишь одна козырная. К достоинствам Линда следует отнести в первую очередь прекрасную память, позволяющую к концу игры безошибочно вычислять все карты противника, что часто спасало его из самых безвыходных ситуаций.

Напротив него ерзал в кресле Оди Вункас, астрофизик. Короче, все, что было связано с научным осмыслением происходящего в галактике, являлось по его части. Если говорить еще точнее, он был таким же бездельником, как и все остальные. Потому что настоящая работа, причем — грязная и неблагородная, их ожидала только на Флинтронне. Но это потом, а сейчас… Он прохладным взором разглядывал свою порцию карт, и по выражению его лица никогда невозможно было понять — доволен он ими или нет. Он никогда не блефовал и даже не высказывал своих эмоций, имел незаурядную способность не радоваться успеху и не огорчаться из-за поражений. Словом, был молодцом. Да и карта, кстати, ему сейчас пришла довольно приличная: в обществе королей и вальтов сидела прекрасная леди, червовая дама, а если учесть, что черви являлись козырями, ее присутствие особенно украшало эти сияющие азартом картинки.

Ну вот, с тремя познакомились, теперь очередь дошла до Фабиана. Он сидел, обхватив металлическими щупальцами свои карты, и заговаривал лишь тогда, когда к нему непосредственно обращались. Безукоризненный аналитик и последователь строгих алгоритмов, робот, увы, был напрочь лишен фантазии и выглядел довольно слабым в игре. Но, пользуясь своей слабостью как оружием, расхолаживающим бдительность противников, он иногда совершал ошеломляющие ходы и нередко выигрывал. Он молча и покорно терпел всякого рода унижения, сыплющиеся в его адрес, его оперативная память не в состоянии была понять и переработать множество замысловатых оборотов речи, всяких колкостей, откровенных матов, долетающих до его звукодатчиков. Он часто оставлял вопросы без ответа, попросту их не понимая. На нем привыкли срывать злость все кому не лень, и он, как громоотвод, впитывал в себя напряженную атмосферу, возникающую в среде экипажа. Айрант же над ним вообще издевался — прямо и откровенно. А сцены за игральным столом нередко заканчивались унизительным изгнанием, когда тугодумие Фабиана всех доводило до бешенства. И представитель железной расы под град проклятий и шквал язвительных усмешек покорно покидал поле интеллектуальных состязаний — арену мухлежа и лицемерия. Он не способен был обижаться и, став причиной очередного скандала, отделывался зазубренной фразой: «простите, господа…». После этого на него находили приступы мизантропии, и он подолгу слонялся по пустым отсекам, не желая кому-либо попадаться на глаза.