Обманутые ожидания - [37]

Все последние свидания проходили только по ее инициативе, и то потому, что он не мог поверить в исключительность своих отношений с Кристи. Неужто то страстное, жгуче-пламенное ощущение, что он испытывал с невестой, невозможно было повторить ни с какой другой женщиной? Его прагматичному, холодному уму в это не верилось, и при каждом свидании с Колетт он пытался воспроизвести те же чувства, ощутить то же блаженство, что испытывал с Кристи. Но чем больше он сравнивал двух женщин и вспоминал тех, что были у него до помолвки, тем больше убеждался в том, что его невеста уникальна, что ничего подобного у него ни с одной из его весьма сексапильных любовниц не было и, возможно, не будет.

Встречи с Колетт были своего рода проверками его собственных чувств — так сказать, научными опытами. Если бы он знал, что они приведут к потере Кристи, сто раз бы подумал, прежде чем пускаться в подобные авантюры. Но ему даже в голову не приходило, что она что-то узнает и тут же с ним порвет.

Еще раз набрав номер ее сотового телефона, он снова услышал обрыв связи и короткие гудки, как при запрете на входящие звонки от нежелательного лица. Он достал другой телефон и повторил попытку. Результат был тот же самый.

Тогда он позвонил в бухгалтерию «Энтерпрайз глобал» с требованием сообщить ему, когда с карточки Кристи были сняты деньги и где. Помявшись, главный менеджер по финансам не решился отказать сыну владельца компании и попросил его перезвонить через десять минут — нужно выяснить это по банковским проводкам. Через десять минут Арман Гамилтон узнал, что все деньги со счета Кристи сняты в штате Огайо и сам счет закрыт.

Итак, она была в Огайо. Что она там делала? Проезжала мимо или решила там обосноваться? Он не знал, что подумать.

Набрав телефонный номер родителей Кристи, Арман с несвойственным ему стеснением спросил о ней. Взявшая трубку миссис Адамс не сразу поняла, в чем дело. После его путаных объяснений сухо ответила, что Кристи им не звонила, но она, миссис Адамс, всегда знала, что их связь закончится именно этим, уж слишком они разные, и бездушно положила трубку.

После подобного разговора вновь звонить ее родителям было бесполезно — они ничего ему не скажут, даже если и узнают, где их дочь. Теперь он для них тоже персона нон грата, как его отец — для матери.

Арман медленно посмотрел вокруг. Раньше он никогда не замечал, как здесь неуютно. В свое время Мишель предлагала ему заняться интерьером его части дома, но он решил все сделать по-своему. Нанял модного дизайнера, дал ему задание и был даже доволен получившимся убежищем холостяка. Но теперь холодные, серовато-синие тона давили, прося хоть искорку тепла и света. С Кристи он не замечал этого беспросветного, тоскливого окружения, но теперь, внезапно оставшись в одиночестве, понял, что это вовсе не то, чего ему хочется.

Он попытался вспомнить, не говорила ли Кристи что-нибудь об окружающей обстановке, и не смог. Похоже, на эту тему они никогда не говорили. Почему? Неужели она не хотела ничего здесь поменять? Ведь если даже он заметил унылость окружающего великолепия, то уж она-то, с ее тонким восприятием действительности, наверняка была недовольна? Но тогда почему молчала? Не хотела хозяйничать в чужом доме? Чувствовала здесь себя посторонней?

Он впервые пытался понять мотивы поведения собственной невесты — и не мог. То, что в постели им было очень хорошо, никем не оспаривалось, но вот в остальное время… Почему она согласилась на такой вымученный брак? Что ею двигало? Прежде он считал, что ее могли привлекать его финансовые возможности. Ей как обычной молодой женщине хотелось многого, и он вполне мог ей это дать. Но своим решительным уходом она дала ему понять, что деньги в ее жизни не главное. Но тогда что? Возможно ли, чтобы она любила его?

Эта мысль казалась нереальной. Какая любовь возможна в наше прагматичное время? Страсть, похоть, естественные для нормального мужчины со здоровыми рефлексами, были хорошо ему знакомы. Но любовь? Возможно, это исключительно женское чувство? Он и сейчас отчаянно хотел, чтобы Кристи снова была в его постели. И не только постели. Чтобы сидела с ним рядом, говоря милые глупости, или занималась в соседней комнате, а он мог бы, всего лишь повернув голову, видеть ее изящный силуэт. Но вряд ли это любовь. Уж скорее своего рода привычка. Возможно, стоит потерпеть лишь несколько дней — и накал таких обременительных и иссушающих душу страстей рассеется и он снова станет самим собой?

Взгляд упал на лежащую на диване книгу. Он помнил, как еще совсем недавно Кристи готовилась к экзаменам, удобно устроившись на этом диване. Его обдало холодом — неужели она даже защищаться не стала? Неужели известие о его измене настолько выбило ее из колеи? Он почувствовал себя препаршиво. Что уж врать-то самому себе — теперь он горько жалел, что поддался на уговоры Колетт и отправился на это дурацкое свидание. Кто его увидел и когда? И кто заложил? Кто тот предатель, что сломал ему жизнь?

Вполне возможно, он больше никогда и не стал бы изменять Кристи, ведь клятвы у алтаря для него вовсе не пустой звук. Он всегда выполнял свои обещания, и если бы дал обет любви и верности, то наверняка исполнил бы эти клятвы. А Кристи сбежала, даже не дав ему ни одного шанса оправдаться и исправить то, что он натворил.